Искусительница, или Капкан на ялтинского жениха

– На, возьми. Я, конечно, понимаю, что это не деньги, но, извини, больше дать не могу. Поменяешь на гривны, хоть попить себе купишь. Там такая жара стоит, караул.

– Спасибо.

Как только я вышла из вагона, то сразу подошла к стоящим на вокзале милиционерам и уныло произнесла:

– Здравствуйте, я только что приехала на московском поезде. Меня ограбили…

Мне показалось, что в отделении я провела целую вечность. Писала заявление, пыталась вспомнить, как выглядел грабитель, и подробно рассказывала о том, как произошло наше с ним знакомство. Я рассмотрела все предложенные мне фотографии подозреваемых в ограблении мужчин и испытала полнейшее разочарование, потому что ни на одном из снимков не было человека, хотя бы отдаленно похожего на Николая. Один молоденький милиционер кидал на меня самые недвусмысленные взгляды и давал понять, что он был бы совершенно не против продолжить наш разговор где-нибудь за территорией отделения милиции. Я старалась не обращать внимания на его хамское поведение и ощущала какое-то внутреннее напряжение: видимо, так на меня влияла окружающая обстановка. Мне хотелось как можно быстрее покинуть стены этого мрачного заведения, выйти на улицу и вдохнуть воздух полной грудью. Как только эта малоприятная беседа подошла к концу, я взяла листок с координатами данного отделения милиции и вышла на улицу.

Смахнув выступившие на глаза слезы, я услышала, как меня кто-то окликнул, и обернулась. У дверей отделения стоял тот самый молоденький милиционер и смотрел на меня оценивающим взглядом.

– Настя, ты куда пойдешь-то? У тебя же денег совсем нет!

– Не знаю, – еле слышно ответила я и отвела взгляд в сторону.

– Ты можешь с моего телефона родственникам в Москву позвонить и попросить их выслать тебе денег. Я тебе еще в отделении это предложил, а ты почему-то не захотела. Пусть тебе срочным телеграфом деньги вышлют, ты хоть тогда спокойно до дома доберешься.

– Я же сказала, что не буду звонить родственникам.

– Но почему?

– Потому, что мне не хочется их расстраивать. По крайней мере пока… А там видно будет. Хотя… Хотя если не жалко, то я была бы тебе очень признательна, если бы ты разрешил мне позвонить в Москву.

– Без проблем. – Милиционер полез в карман и достал свой мобильный. – Звони. У тебя мобильный-то хороший украли?

– Я все в заявлении написала. Кражу мобильного-то еще можно пережить, хотя в его памяти было очень много нужных мне телефонов. А вот золото…

– На тебе что, было так много золота? Ты как елка новогодняя была увешана украшениями?

– Да нет, я же на отдых ехала, а не на светскую тусовку. Просто на мне были серьги и браслет, сделанные из очень хорошего белого золота, с несколькими приличными бриллиантами, они немалых денег стоили. Это наши так называемые фамильные драгоценности, они переходили от поколения к поколению. Повезло же кому-то!

– А зачем ты семейные ценности в дорогу надела?

– А я их и не снимала. Мне с ними как-то теплее.

Взяв предложенный мне мобильный, я набрала номер телефона своих родителей и, услышав в трубке голос матери, как можно более спокойно произнесла:

– Алло, мамочка, это Настя.

– Настя, ты доехала? – тут же обеспокоенно спросила меня мать.

– Не переживай. Я уже в Симферополе.

– А мы с папой тебе постоянно звоним, а у тебя все мобильный не отвечает.

– Мама, вы с папой за меня не переживайте, у меня все хорошо. Все в полном порядке!

– А почему у тебя телефон не работает?

– Я зарядное устройство забыла.

– А как же ты теперь без телефона-то будешь?

– Мам, не переживай. Я буду звонить тебе из телефона-автомата.

– Настя, Вадик приходил. – Голос матери стал таким грустным, что у меня защемило сердце. – Мы с ним посидели, поговорили, чаю попили.

– Мама, ты же знаешь, я не хочу разговаривать про Вадика.

– Любит он тебя.

Решив прояснить наши с Вадиком отношения, я набрала в грудь побольше воздуха и выпалила на одном дыхании:

– Мама, человек, который любит, никогда не поднимет руку на женщину.

– А Вадик что, на тебя руку поднял?

– Помнишь, я пришла домой с огромным фингалом под глазом?

– Помню…

– Ты еще боялась, что у меня сотрясение мозга. Я тебе тогда сказала, что на меня хулиганы напали. Так вот, это была работа твоего любимого Вадика.

– Он не мой любимый, а твой, – тут же сказала мать. – А за что он тебя так?

– За короткую юбку и за то, что я улыбнулась его другу.

– Бог мой! Никогда бы не подумала. Может, он пьян был?

– Ничем нельзя оправдать рукоприкладство.

Заметив, что стоящий рядом молоденький милиционер заметно нервничает, показывая мне знаками, что пора заканчивать разговор, я сказала:

– Мама, я тебе позвоню. Ты не волнуйся, все хорошо. Просто я звоню с чужого мобильного.

– Что ж ты мне сразу про Вадика-то не сказала? – Эмоции переполняли мать настолько, что она слышала только себя и проигнорировала мои слова по поводу чужого телефона. – Зачем ты его выгораживала? Сегодня же поговорю с его матерью! А то Ленка меня уже просто замучила, спрашивает, что между вами произошло, а я и не знаю, что ей ответить. Представляю, какое у нее будет лицо, когда она узнает, что ее сын руки распускает.