Искусительный титул

Отмечу, что среди мошенников имеется особая разновидность людей, дела и публикации которых бесспорно являются шарлатанством, но сами они так не считают. Они вполне искренни и желают осчастливить человечество своими открытиями, что могут касаться исцеления от всех существующих болезней, или контактов с инопланетянами, или происхождения жизни на Земле и тому подобных материй. Такие люди были всегда – это непризнанные изобретатели с протекающей крышей. Академии мошенников их с охотой призревают, что горе-изобретателям приятно: годами ученые их игнорировали, кое-кто и подсмеивался, а вот теперь они вышли в академики! Есть, однако, нюанс. Можно понять, когда человек с незаконченным средним образованием пишет «научный» трактат о заселении Земли с Фаэтона и Марса, полагая это фактом, не требующим доказательств; ну, начитался он научной фантастики и чуть тронулся умом. Есть, однако, другие персоны, вполне образованные: кандидат исторических наук, который упорно пытается лечить диабетиков и прочих недужных; машиностроитель, доктор технических наук, который уверовал в божественность воды, и так далее (все они, конечно, академики). Этот странный факт я обсуждал с Эдуардом Кругляковым, автором книги /1/ и председателем комиссии РАН по борьбе с лженаукой. Он высказался в том смысле, что среди ученых есть люди не совсем вменяемые, и их отнюдь не меньше, чем в массе остального населения. Есть случаи, когда компетентный в своей области специалист вторгается в совершенно другую сферу с дикими теориями, что можно расценить как шутку, как стремление к саморекламе или как локальное затмение ума. Такие люди – божий дар для академий мошенников.

2. Честолюбцы. Всякий ученый, будь он филологом или физиком, медиком или экономистом, знает: есть в научной среде персоны с раздутым самомнением, страстно желающие даже не материальных благ, а почестей и званий. Это люди из средней кандидатско-докторской прослойки, обладающие непомерным тщеславием; кто желает выбиться в профессоры, кто – занять пост зав. кафедрой или директора института, а уж сделаться академиком – хоть в Таймырском национальном округе! – это у них голубая мечта. Вдруг оказалось, что такое вполне возможно, даже не надо ехать в ледяной таймырский край: прямо по месту жительства регистрируй общественную организацию или, если угодно, коммерческую фирму, называй ее академией и становись академиком. Соратники, такие же честолюбцы, всегда найдутся, а что до научных академических занятий, то и с этим проблемы нет: все новоиспеченные академики где-то трудятся и ведут какие-то темы – вот их и можно рассматривать как продукт деятельности академии. Появился в ней физик, специалист по низким температурам – организуем лабораторию холода; пришел лингвист, изучающий письменность майя – для него будет индейская секция; соблазнили космонавта (они ведь тоже люди, тоже хотят быть академиками) – тут уж сам бог велел создавать космический центр. Все работают, пишут статьи, где-то их публикуют, делают доклады на заседаниях академии, и все – академики! В визитках уже не пишут: кандидат технических наук, старший научный сотрудник НИИ прочности материалов, пишут короче: академик ЕАИ. Что такое «ЕАИ»? Европейская академия информации. Почему «Европейская»? А что, Россия – не Европа? К тому же у нас есть иностранный член герр Кузьмин, который работает в Мюнхене. А почему «академия информации»? А потому, что любое знание, о космосе либо индейцах майя – информация. Разве не так?

Я думаю – или, скорее, надеюсь, – что такие академии на первых порах не торговали званиями и самопальными дипломами и не дарили членством новых русских бизнесменов. На что же они жили? Ведь всякая организация, в том числе – общественная, не ведущая коммерческой деятельности, должна иметь бюджет и отчитываться в налоговых органах, у нее должны быть место регистрации, хотя бы небольшой офис, а еще – руководитель и бухгалтер. Много ли для этого требуется денег?

Уверен, что "академия честолюбцев" с сотней участников вполне может существовать на членские взносы, имея примерно такой же бюджет, как наш Союз писателей. При этом у академии есть явное преимущество: мы, писатели, не можем принять к себе какое-нибудь важное лицо, способное обеспечить нам пристанище, а у академиков с этим нет проблем. Если устроители работают в ВУЗе или НИИ, то руководство учреждения, тоже сделавшись академиками, решит многие вопросы.

Мне остается добавить, что подобные академии, созданные в силу честолюбивых устремлений, со временем трансформируются в первый тип, который я обозначил как мошеннический. Происходит это двумя путями: либо мошенники проникают в академию извне под видом новых членов и, будучи людьми инициативными, перехватывают главенство; либо устроители академии сами деградируют и начинают торговать членством в ней. Иногда оба процесса идут параллельно.