Искусная ложь

Он смеется и свободной рукой заводит машину задним ходом. «Я не нормальный человек, Элеонора. Ты еще этого не поняла? Автомобиль скатывается с рампы в огромную белую комнату, и Беккер выключает зажигание. Я смотрю, как пандус поднимается к потолку с помощью нескольких гидравлических рычагов. Я стала глупой. Беккер - не нормальные человек, я знала это, но вчера вечером и сегодня утром мое заключение поднялось на совершенно новый уровень ненормальных людей. Нормальные люди не трахаются, как Беккер. Нормальные люди не заводят меня, как Беккер. Нормальные люди не заставляют мой пульс биться чаще, как Беккер. А у нормальных людей тайного подполья точно нет гаражи, в которые можно попасть через бетонные полы заводских помещений.

Теперь мне интересно, во что я ввязалась, но по совершенно другой причине. Я работаю здесь несколько недель. Почему я не знал об этом чудовищном подземном пространстве?

Когда рука Беккер сгибается в моей, я быстро схватываю ее, смущенная, прежде чем слепо тянуться к дверной ручке и бороться несколько бессмысленных мгновений. Беккер берет на себя задачу протянуть руку и помочь мне. «Спасибо», - тихо говорю я, не отрывая внимания от той части потолка, которая возвращается на место, пока я медленно выхожу из машины. Шипение воздуха звучит, и я замечаю, что мои глаза блуждают по белоснежному пространству надо мной, видя еще пять секций в потолке, все с прикрепленными металлическими механизмами. Затем мой взгляд опускается до уровня пола, я вижу машины, отброшенные от каждой зоны. Шикарные автомобили. Я смотрю серебристый Porsche 911, черный Maserati, кричащий черный BMW 5-й серии, серую Audi RS7, и я не вижу последний автомобиль, потому что он спрятан под крышкой. Мой мозг взорвался.

Моя рука бессмысленно машет. «Тебе нравятся машины?» Я как идиотка заявляю очевидное.

Беккер слегка смеется, нажимая кнопку своего брелока. Феррари издает несколько угрожающих звуков и говорит. Настоящие слова исходят из машины. «Включена сигнализация», - имитирует Беккер, подходя к металлическому шкафу, висящему на стене. Когда он заглядывает в маленький черный циферблат, он сразу же распахивается.

«Ты привел меня в МИ5?» - спрашиваю я, недоверчиво смеясь. «Эй, ты же не секретный агент?»

Он громко смеется и закрывает шкаф, как только вешает ключи внутрь. «Нет, принцесса, я не секретный агент, и это не МИ5». Засунув руки в карманы, он медленно поворачивается ко мне, внимательно глядя на меня.

'Что?' - спрашиваю я, чувствуя себя неловко под его пристальным вниманием. «Почему ты так смотришь на меня?»

«Вы видела, чем я занимаюсь».

Я мысленно помещаю меня в Большой зал, где обитает масса исторических сокровищ. «Антиквариат», - пищу я, чувствуя себя немного глупо из-за того, что снова заявляю об очевидном.

«И искусство, и давайте просто скажем, что есть много людей, которые готовы пойти на все, чтобы заполучить некоторые из этих произведений».

«Разве они не могут просто купить их у вас?»

Он снова смеется, пока идет ко мне через гараж. «Да, потому что у всех, кого я знаю, есть лишний миллион тут и там, чтобы купить красивое дерьмо». Его рука легко обнимает меня за плечи и подбадривает меня вперед.

- Они пытаются украсть у вас?

«Если бы кто-нибудь когда-нибудь взломал охрану Убежища, я бы с радостью съел свою руку. У меня хранится самая ценная в мире коллекция антиквариата и искусства, Элеонора. Каждая вещь похожа на моего ребенка, пока я не найду для нее нового владельца. Я тоже не продаю никому, Тому, Дику или Гарри ».

- Как Брент Уилсон?

Он смотрит на меня, улыбаясь. «Как Брент Уилсон».

«У вас есть кое-что, чего хочет Брент», - говорю я. Это не вопрос, просто утверждение, которое, как я знаю, является правдой, поскольку Брент сказал мне на нашем свидании, что Беккер Хант имеет привычку получать то, что он хочет.

Беккер смотрит на меня краем глаза. «Думаю, у меня есть кое-что, чего хочет Брент».

Я позволила этому ускользнуть. Он нахальный . Я могу жить с этим. «Почему ты не продашь ему это?» - спрашиваю я, подавляя желание прижаться к нему.

«Ты не продаешься».

« Беккер». Я грубо толкаю его, заставляя его хихикать. Он безжалостен, но я бы солгал, если бы сказал, что эта приветливость не очаровательна. 'Скажи мне.'

Он притягивает меня к себе и целует в макушку. Он фактически втягивает меня в себя и прижимается губами к моей окровавленной макушке. Что, черт возьми, это было? «Я лучше сожгу все сокровища, которые у меня есть, чем продам их ему». В его тоне есть насилие. Чистое, резкое насилие.

'Почему?' - тихо спрашиваю.

Он смотрит вдаль, задумчивый и внезапно встревоженный. «Скажем так, я не ценю его уважение к антиквариату».

«Тогда почему он всегда здесь?»

«Мне нравится позволять ему думать, что он может заполучить что-то особенное».

Я еще больше запутался. Разве у него нет занятий получше? 'Почему?'