Искусники

Потом настала очередь Ким, когда та устала слушать заявления Галена, что они со страшной скоростью теряют деньги; потом хлопнула дверью Джолин. Ким куда-то исчезла, а Джолин осталась в городе и продолжала работать самостоятельно, берясь за любые заказы. Последним Гален уволил Герштейна, того самого Герштейна, который снимал новости с таким упоением, будто ловил от этого настоящий кайф. И тогда они остались втроем, как в самом начале, но только принадлежали теперь кому-то еще. Гален разгородил склад и сдал большую часть площади в аренду. Так продолжалось еще год, прежде чем наступил настоящий конец.

Странно, но иногда она не могла вспомнить, на что это было похоже. Как если бы этих лет не было вовсе. Если бы не Марк – только так можно было отмерить пройденный путь.

Делай видео и надейся на лучшее.

Ну, конечно. Делай видео. То есть, так, как им надо. Она снова оглядела яму. Здесь можно снимать рекламу, всякие игровые ролики, или самой играть в стильные игры, но рок-н-роллом тут и не пахнет. Господи. Мы даже рок-н-ролл умудрились упаковать в симпатичную чистенькую коробочку и превратить в бизнес; пусть все превратится в бизнес, может, и она тогда сойдет с ума в этой своей симпатичной чистенькой коробочке.

Да повзрослеешь ты когда-нибудь, наконец?

Тут, может быть, Ударник и прав, но в остальном она не собирается с ним соглашаться, по крайней мере, до тех пор, пока не выяснит все до конца. Если уж сдаваться, нужно точно знать – кому. И она вправе так поступить, Марк должен понять это лучше прочих.

Делай видео и надейся на лучшее. Ну что, сыграем? Сможешь лучше, любовничек? Не сегодня.

* * *

Едва она вышла в коридор, как дверь напротив распахнулась, и Джина столкнулась нос к носу с перцем, которого сбила с ног утром. Он застыл на месте, словно ожидая от нее нового удара. А может, наоборот, хотел вызвать ее на драку, отыграться. По его виду – не похоже, но точно никогда не скажешь. Предложить, что ли, ему дать сдачи?

А, может, наоборот, уложить его снова, чтоб не пялился.

– Что-то надо?

Он молча покачал головой. Лицо его довольно сильно распухло, а на щеке красовалось три или четыре квадратика пластыря телесного цвета.

– Ты в курсе, что от этой дряни можно закосеть? – спросила она.

Он непонимающе заморгал, а Джина постучала себя пальцем по щеке.

– Вещества накапливаются в кровеносной системе, и ты улетаешь. Будь осторожен, глупость тоже накапливается.

Теперь вот задумался, наверное, пытается сообразить, закосел или нет. Нелегко жить, если в этом не разбираешься.

– Погоди! – крикнул он ей вслед.

Джина повернулась к нему без всякого интереса.

– Да?

– Я вот думал… – Он прошел немного по коридору в ее направлении и прикоснулся к своему пострадавшему лицу. – Я все думал, за что вы меня ударили.

– По ошибке, ясно? Стоял на дороге.

– Ясно. – Он пожал плечами. – Но тогда почему вы хотели ударить того, другого? И зачем вообще кого-то бить?

– Тебе так важно узнать?

– Я подумал, что если уж мне не суждено получить извинения, то, может быть, я заслужил объяснение?

Джина рассмеялась.

– А не слишком ли многого ты хочешь? Что ж, парень, продолжай в том же духе. Кто знает, глядишь, и упадет твой бутерброд маслом вверх.

У него был такой вид, будто он понял. Черт, может и понял. Джина направилась к лифтам.

Глава 12

– В том, что ты хороший работник, – сказал Мэнни, положив ладонь на крышку подноса с едой, стоящего перед ним на столе, – никто не сомневается. И никогда не сомневался. Ты делаешь очень хорошую рекламу; проблема только в том, что ты делаешь ее недостаточно.

Сидевший напротив него Гейб уперся взглядом в крышку своего подноса. Когда Мэнни говорил, есть было не положено. Вначале Мэнни должен был изложить причины, побудившие его омрачить свой обеденный час беседой с подчиненным. Ле Блан однажды предложила превратить ланч с Риверой в олимпийский вид спорта: «Своего рода биатлон: сначала проверяется, какую степень мучений ты способен вынести, а потом – сколько пищи удастся поглотить в его присутствии, прежде чем тебя вырвет. Верно? Без этого нам ни за что не прожить, верно?»

Гейбу пришлось прижать палец к поврежденной щеке, чтобы удержаться от совершенно неуместного в данных обстоятельствах смеха. Будь осторожен, глупость тоже накапливается. Он попробовал сесть поудобнее и нечаянно прижал щеку еще больнее.

– Достаточно войти в статистические файлы – любой сразу увидит, что на те задания, которые ты все же сдаешь, у тебя уходит слишком много времени.

Мэнни уставился на него не мигая, в ожидании ответа.