Искусственные алмазы

Наконец, три подели тому назад я дал потухнуть огню. Я вынул цилиндр и стал его развинчивать; он был еще горяч настолько, что руки мне жгло. Я выскреб из него долотом массу, похожую на лаву, расколол ее молоточком на чугунной доске и нашел в ней три крупных алмаза и пять маленьких. Я сидел на полу, постукивай еще но массе, вдруг дверь ко мне отворяется и мой сосед, — тот, что просительные письма пишет, — вваливается ко мне, совершенно пьяный. Это, впрочем, его обычное состояние. «Ты анархист!» — кричит он мне. «Проснитесь лучше», — ответил я. Он продолжает кричать: «Нет, тебе несдобровать! Накроют тебя! Подожди немного!..» — и поглядывает в окно с какою-то странною ужимкою. Из его остальной пьяной речи, я мог понять, что он давно уже подглядывает за мною и ходил, в это самое утро, в полицию, чтобы донести на меня. Там записали его показания и меня должны были арестовать. Я, видимо, попал в безысходное положение: мне приходилось или высказать истину и потерять все плоды моих тайных трудов, или же молчать и быть обвиненным в анархистских замыслах. Не долго думая, я схватил доносчика за горло, смял его под себя, отколотил и убежал, захватив свои алмазы. В тот же вечер в газетах появилось известие об открытии фабрикации бомб в Кентиш-Тоуне, и теперь мое положение таково, что я не могу сбыть своих алмазов. Когда я захожу к хорошим ювелирам, они просят меня подождать, а сами шепчут своим подручным: позвать полицейского. Я, разумеется, говорю, что ждать не могу и ухожу поскорее. Один раз я обратился к скупщику краденых вещей; он просто захватил тот алмазик, который я ему показал, и посоветовал мне насмешливо обратиться к суду для получения его обратно. И вот, я скитаюсь с алмазами, стоящими сотни тысяч фунтов, под моим рубищем, и не имею ни убежища, ни куска хлеба. Вы первый человек, которому я доверился. Но у вас честное лицо, и сам я в крайней нужде.

Он посмотрел мне прямо в глаза.

— Послушайте, — сказал я, — при моих обстоятельствах, было бы чистым безумием покупать бриллианты. Притом, не ношу же я с собою в кармане целые сотни фунтов. Но я верю, и не на половину, тому, что вы мне рассказали, так что постараюсь сделать для вас что нибудь. Приходите завтра в ту контору, где я служу…

— Вы думаете, что я вор? — перебил он меня. — Вы дадите знать в полицию. Нет, я в вашу ловушку не дамся.

— Даю вам слово, что не считаю вас вором. Вот моя карточка; возьмите ее на всякий случай. И я не назначаю вам, когда приходить. Это зависит вполне от вашего усмотрения.

Он взял карточку, не веря, повидимому, моей искренности.

— Перестаньте опасаться и приходите, — продолжал я, сунув ему в руку монету, но он покачал головой нерешительно и сказал только:

— Я возвращу нам ваши полкроны когда нибудь и с процентами… такими процентами, которые вас удивят! Во всяком случае, вы сохраните мою тайну, не так ли? Не идите за мной.

Он перешел на другую сторону улицы и исчез, в темноте под аркою, ведущею к Эссекс-Стриту. Я не удерживал его… и не видал его более никогда.

Через несколько времени и получил от него письмо, потом еще другое. Он просил меня прислать ему денег, по известному адрессу, но непременно банковым билетом, а не чеком. Я обсудил дело и поступил как бывает благоразумнее в подобных случаях… После этого, он сам заходил ко мне один раз по время моего отсутствия. Мальчик, прислуживавший у меня, говорил, что этот человек не оставил ни своего имени, ни записки, но что он был страшно худ, одет плохо и кашлял ужасно… Несомненно, что это был мой незнакомец. Более я об нем не слыхал, но мне очень хотелось бы знать, что сталось с ним. Был ли это маньяк, помешанный на одной идее, или обманщик, ловко сбывающий свои камешки, или же действительно гениальный изобретатель средства делать настоящие, притом крупные, алмазы? Это последнее предположение казалось мне, порою, так вероятным, что я начинал думать, что пропустил, может быть, самый лучший способ разбогатеть. Возможно, что он уже умер, и его камни выброшены как сор, а один из них, повторяю, был величиною с верхушку моего большого пальца! Возможно тоже, что бедняк ищет и до сих пор покупателя на свои драгоценности, или же, наконец, он, успел достигнуть своей цели и шествует теперь на ряду с первоклассными богачами, упрекая меня молча за мой недостаток предприимчивости… Почему, в самом деле, не рискнул я тогда хотя какими нибудь пятью фунтами?

(Перев. с англ. С. Воскресенской).