Искусственный Интеллект

Едва за ним закрылась дверь, женщина поблагодарила Провидение за невероятные открытия, какими отныне наполнена её жизнь, и погрузилась в содержимое архива. Ей не терпелось разобраться, как случилось, что значительную часть отпущенного времени провела словно во сне, не замечая, как мелькают дни и не успевая толком оглядеться. Но главное – когда упустила момент и не стала матерью. И сразу нашла тому оправдание! Так по сей день и морочит голову и себе и другим, утверждая, что женщина может быть счастлива в одиночестве. Не может. Теперь она это отчётливо поняла. Но что же дальше?

С другой стороны, смущало содержимое архива, оно имело собственное суждение. И стоило ослабнуть удилам, какими сдерживалась в присутствии гостя, как, вырвавшись на волю, привычные алгоритмы взяли под контроль её жизнь. Они всколыхнули сознание эмоциями былой правоты, и робкое чувство, давшее всходы во время беседы, затерялось в беспорядочной массе. Директриса не заметила, как вновь оказалась во власти устоявшихся парадигм, и её эмансипированная натура яростно бросилась защищать ставший родным образ жизни. А согласно ему, материнство не играло значимой роли, всё затмило преуспевание! Вирус успешности, какой однажды подцепила, вращаясь в деловых кругах, где не место семейному уюту, а разговоры ходят вокруг да около карьеры.

Совершенно неожиданно холодок пробежал по спине, и директриса обомлела! Её словно ударила молния! Как же она раньше не догадалась – феминизм! Губительная идея женского бесправия, с чем когда-то бездумно согласилась, не утруждаясь разобраться. И действительно, о каком бесправии идёт речь? Мужчина и женщина равноправны. Вот только права у них разные: и если женщине дано родить ребёнка, у мужчины такого права нет. Как нет у него права в одиночку воспитать дочь. Впрочем, и женщина одна не в силах воспитать сына, поскольку передать мужские алгоритмы способен только отец, у матери иное содержимое архива. По этой причине невозможно поделиться тем, чем не располагаешь. Оттого в обществе предостаточно невнятных изнеженных юнцов, не приспособленных к жизни. Увы, их взрастили женщины, а всё, что может дать маманя, не имеет отношения к мужскому образу жизни.

Эта мысль промелькнула и, растворившись, исчезла. Но директриса не обратила на неё внимания. Крепко сцепив пальцы, она безуспешно старалась остановить безудержный поток, ведь внутри всё лихорадочно металось, бросая её из одной крайности в другую! Бедная женщина блуждала по бесконечному лабиринту в окружении озлобившихся, не так давно дружелюбных алгоритмов. И эта безумная гонка вконец обессилила! В отчаянии она закрыла лицо руками, пытаясь отгородиться от мыслей, породивших хаос.

К сожалению, подобный водоворот непредсказуем, от него впадают в ступор и бредут проторенной дорогой. Даже если она ведёт к тупику. Трудно, а порой невозможно сориентироваться, когда обилие мыслей застит глаза…

Впрочем, всему есть объяснение, и панику в её архиве вызвало сомнение. В его основе – отсутствие целесообразности проживаемой директрисою жизни. И что самое удивительное, она с этим согласилась! Вот сомнение и проросло сквозь асфальт железобетонных убеждений. Оно разрушило привычный ход мыслей и ввергло в ужас почивавшие на лаврах алгоритмы о том, что выбранное одиночество – удел немногих и предназначение директрисы – обучать чужих деток. Недаром открыла гимназию и денно и нощно заботится о своём детище. Поэтому ей нечего стыдиться, она всё делает правильно.

И такой, казалось бы, внушительный довод должен пробудить уверенность. Но нет! И дело вовсе не в аргументе, а в том, что, оказавшись в архиве, сомнение настаивало на своём, и упоминание о детях болезненно кольнуло. Ведь раньше директриса об этом не задумывалась, а теперь любая мысль вызывала нестерпимую боль. Сама того не ожидая, женщина оказалась между двух огней. С одной стороны умиротворял устоявшийся порядок жизни, с другой – приводили в смятение слова Хранителя. И в этих словах таилась правда. Вот почему внутри бушевал пожар, и директриса чувствовала, как жизнь трещит по швам…