Искусственный интеллект – надежды и опасения

На марафоне «ГОСТЬ, ПРИЗРАК, ХОЗЯИН: МАШИНА!» Чен дискутировал с программистом Ричардом Эвансом, который недавно разработал «Versu», платформу на основе искусственного интеллекта для интерактивных сюжетных игр. Работа Эванса подчеркивает социальную значимость взаимодействия между персонажами игр, которые по-разному реагируют на выбор, сделанный игроками-людьми. В беседе Эванс признался, что отправной точкой для проекта было осознание простого факта: в своей массе ранние имитационные видеоигры, скажем, те же «The Sims», не принимали во внимание важность социальных практик. Главные герои в играх-симуляциях часто действуют так, как ни за что не поступили бы люди в реальности. Да, знание социальных практик ограничивает возможности действия, но оно необходимо для понимания смысла наших действий – вот что интересует Чена и служит стимулом для его собственных симуляций. Чем больше параметров действия при определенных обстоятельствах учитывается в компьютерном моделировании, тем интереснее для Чена экспериментировать с индивидуальными, специфическими изменениями. Он заявил Эвансу: «Значит, будь у нас ИИ, умеющий чутко реагировать на социальные ситуации через подстройку своих параметров, мы бы точно получили нечто весьма художественное и прекрасное?»

Чен также считает, что работа программистов и симуляции ИИ порождают новые сложные инструменты для экспериментов с параметрами наших повседневных социальных практик. Таким образом, вовлечение художников в исследования ИИ ведет к новым видам открытых экспериментов в искусстве. Впрочем, это – наряду с расширением возможностей ИИ в целом – дело отдаленного будущего. Признавая, что экспериментальная технология находится в зачаточном состоянии и ни в коей мере не соответствует апокалиптическим прогнозам о триумфе сверхразумного ИИ, Чен заполняет свои симуляции прозаическими аватарами, например диковинными шарами-микробами, собаками и нежитью.

Подобные дискуссии между художниками и инженерами, конечно, не являются чем-то новым. В 1960-х годах инженер Билли Клювер приглашал художников и инженеров на совместные семинары, а в 1967 году учредил программу «Эксперименты в искусстве и технике» (с Робертом Раушенбергом[162] и др.). В Лондоне приблизительно в те же годы Барбара Стевини и Джон Лэтем из группы «Артист плейсмент»[163] сделали еще один шаг вперед, утверждая, что в каждой компании и в каждом правительстве должны непременно присутствовать творцы. Сегодня эти воодушевляющие исторические модели можно применить к исследованиям в области ИИ. Поскольку ИИ все увереннее вторгается в нашу повседневную жизнь, создание пространства, недетерминированного и лишенного утилитарности благодаря обилию перспектив и разнообразию пониманий, несомненно необходимо.

Глава 21 ИИ против четырехлеток

Элисон Гопник

психолог и специалист по развитию в Калифорнийском университете в Беркли; среди ее книг нужно упомянуть «Философствующего ребенка» и недавнюю работу «Садовник и плотник: что новая наука о развитии ребенка говорит об отношениях между родителями и детьми».

Элисон Гопник – международно признанный авторитет в области обучения и развития детей, одна из ключевых фигур «теории разума». Она видит в детском мозге «мощный обучаемый компьютер», отталкиваясь, возможно, от личного опыта. Ее собственное детство в Филадельфии было этаким непрерывным упражнением в интеллектуальном развитии. «Другие семьи водили своих детей смотреть «Звуки музыки» или «Карусель», а мы ходили на «Федру» Расина и «Конец игры» Сэмюела Беккета, – вспоминает она. – Наша семья читала вслух роман XVIII столетия, «Джозеф Эндрюс» Генри Филдинга, у костра в походах».

Недавно Элисон обратилась к байесовским моделям машинного обучения, чтобы объяснить замечательную способность дошкольников делать выводы об окружающем их мире без использования огромных массивов данных. «Думаю, младенцы и младшие дети на самом деле более сознательны, чем мы, взрослые, – говорит она. – Они очень хорошо впитывают обилие информации из множества разных источников одновременно». Элисон называет младенцев и младших детей «отделом исследований и разработок рода человеческого». Это вовсе не значит, что она относится к ним равнодушно, как если бы дети были лабораторными животными. Наоборот, малышам как будто нравится ее компания (и множество жужжащих и сверкающих игрушек) в лаборатории в Беркли. Приведу маленькую подробность: много лет после того, как ее собственные дети повзрослели, она держала в своем кабинете детский манеж.