Искусственный маг

— Да. И он советует… не запирать юношу. Иначе тот попадет к агентам ОСЛ гораздо раньше, чем нам бы хотелось. И назад уже не вернется.

— Что за юноша? — повернулся к Ольге Дмитрий.

— Так он в любом случае попадет к нашим врагам? — жестом попросив сына помолчать, уточнил император.

— Если запереть — это неизбежно. Если дать свободу… пусть и условную… такая вероятность есть. Но! — подняла пальчик вверх девушка, — лишь вероятность.

Настолько однозначного предсказания Георгий давно от дочери не слышал. Однако оно подтверждало то, что шептала императору интуиция. Запирать Травина в лаборатории нельзя. Теперь хоть стало понятно почему. Слишком плотно за всеми этими учреждениями следит разведка ОСЛ. В этом разрезе, подозрение Радикова в работе старшего управляющего института, где велась разработка, на врагов уже не выглядит простой паранойей.

— Хорошо. Я услышал тебя. Дмитрий, — повернулся император к сыну. — Ты еще здесь?

Цесаревич молча покинул кабинет, на выходе приказав слуге срочно найти ему генерала Нахимова. Ольга тоже надолго не задержалась у отца. Все что хотела, она уже сказала. А голос… он исчез. Словно и не нашептывал ей еще несколько секунд назад, что Александр должен остаться на свободе. Интересно, откуда вообще он появился? И почему кажется таким знакомым?

* * *

Утром я проснулся от ноющей боли в ноге. Постучался в дверь и мне на удивление открыли. Оказавшийся за ней боец выслушал мою жалобу на боль, сказал, что передаст ее начальству, и закрыл дверь.

Снова открылась она через полчаса, когда я уже на стенку готов был лезть от боли. Но повели меня не к врачу, а на допрос. Да еще и провели его с помощью полиграфа. Никогда раньше с этими агрегатами не сталкивался, зато теперь на собственном опыте могу сказать, что обмануть его невозможно. Или дело конкретно в местном аналоге? Любая моя попытка умолчать или чуть сместить акценты тут же засекалась оператором этой адской машинки. После чего мне вежливо напоминали, что пока допрос не закончится, медицинскую помощь я не получу. А не закончится он до тех пор, пока этот нехороший человек не будет уверен, что я рассказал ему всю правду.

Выжав из меня все подробности — и то, как я получил укол нанитами, и почему не сдался властям сразу, и особенно его интересовало, связан ли я со шпионами ОСЛ и что делал в день проведения дворянского собрания, меня наконец-таки отпустили.

Все тот же боец, что сторожил меня за дверью, доставил меня к уже знакомому медицинскому кабинету, внутри которого сидел мужчина в белом халате.

— Здравствуйте, молодой человек. Меня зовут Акинфей Сергеевич. Ну-с, показывайте свою болячку.

Раскатав штанину, под которой была повязка, наложенная медбратом, я принялся ждать вердикт врача. Обследование не заняло много времени. Доктор раскатал бинт, пощупал ногу, покивал своим мыслям, а затем ошарашил меня вопросом, почему я сам себя не вылечил.

— В смысле?

— Вот тут в вашей карточке, — показал он мне тонкую папочку, — говорится, что вы способны управлять своей кровью. Да я это и сам вижу по характеру заживления вашего ожога. Так почему вы не довели дело до конца?

Мало того, что они карточку на меня успели завести, так еще и обвиняют меня в том, что я себя не лечу. Это вообще нормально? Примерно в таком тоне я и высказался врачу.

— Эх, молодежь, — покачал Акинфей Сергеевич головой. — Сила есть — ума не надо, да?

Задав этот риторический вопрос, он все же рассказал, как я мог себя вылечить. Все оказалось и просто и сложно одновременно. Простота заключалась в том, что ожог был хоть и обширный и даже глубокий, но при обильном кровоснабжении и постоянном кровообращении с большим количеством моей магии, я мог активировать процесс естественной регенерации тканей. За пару часов все и восстановилось бы. А сложность была в том, что врач не обратил внимания на мои наручники, которые никто снимать не спешил. А они-то как раз и мешали мне нормально управлять собственной магической энергией. Но и этот вопрос решили. По распоряжению врача наручники сняли, и я пару часов просидел в отведенной мне комнате, гоняя кровь насыщенную собственной магией по венам поврежденной ноги. Еще и грудь не забыл. Ребра на фоне ноги почти не ныли, но все же требовали и к себе внимания.

По окончанию «лечебной процедуры» наручники вернулись обратно, а меня все же удосужились покормить. Высокое начальство же обо мне будто забыло. Я не знал, то ли радоваться этому, то ли напрягаться еще больше.

Это томительное ожидание закончилось лишь к вечеру. Знакомый боец открыл дверь и приказал идти за ним. На мой вопрос — а будет ли ужин, он лишь хмыкнул и промолчал.

Мы спустились вниз и вышли наружу. Доведя меня до шикарного автомобиля, боец снял с меня наручники и указал на дверцу авто. Меня что, отпускают? Удивленно на него покосившись, я забрался внутрь.

— Привет, — встретило меня там русоволосое чудо в желтом платье, с безмятежной улыбкой наблюдая за моим ошарашенным выражением лица.

— Узнал?

— Кхм… Как бы да… Ваше Высочество.