Искусственный – не значит мёртвый

– Оружие дадите? – поинтересовался я у врача.

– Дадим, но не тебе, Прометей прекрасно умеет с ним обращаться, – он достал пистолет с нательной кобурой из стола и передал всё это Прометею, он обвязался кобурой и покрутив пистолет в руках, примеряясь, повесил на место.

– Вот ваши документы для выезда из города, заучите имена, вас будут проверять навряд ли, но лучше перестраховаться, – протягивая нам карточки, сказал врач и продолжил:

– Вот продукты, голодать в дороге не придётся, – указав на рюкзак стоящий на кушетке, пояснил врач. – Деньги уже у Прометея, много не даём, лишь на непредвиденные расходы и жильё.

Мы ещё не ели, поэтому врач повёл нас куда-то. Столовой в здании естественно не было, поэтому врач привёл нас в какую-то комнату со столом и стульями, видимо переговорная. В ней мы плотно позавтракали, покормили нас лапшой быстрого приготовления, видимо другого ничего приготовить было невозможно. Врач временно оставил нас. Когда мы доели то пошли переодеваться в повседневную одежду, которую нам нашло сопротивление. Вся форма для рабочих в городе была стандартизирована, даже выходная, поэтому в ней выехать мы не могли. Когда мы встретились с врачом снова, Прометей сказал ему:

– Спасибо за всё, док.

– Удачи вам обоим, надеюсь у вас всё получится, – напутствовал врач.

– Вам тоже удачи, когда вы планируете перенести этот опорный пункт? – поинтересовался я у врача.

– Уже на днях, мы еще не нашли здание, где смогла бы расположиться наша команда.

– Берегите себя! – сказал я врачу, пожимая его ладонь.

Мы с Прометеем вышли из здания и нашли старенький автомобиль, который нам любезно дало сопротивление. Машина была красного цвета, краска в некоторых местах осыпалась и через неё виднелась ржавчина. Прометей уселся на водительское сидение, а я на переднее пассажирское. Он начал гладить рукой рычаг переключения передач, при этом поглядывая в зеркало заднего вида, на рычаге был нацеплен пластиковый череп.

Весь салон машины был обвешан различными безделушками, руль был украшен языками пламени, чехлы сидений имели красно-чёрный цвет. Снаружи автомобиль не казался таким необычным.

– Мы теперь с тобой панки, – сказал я Прометею, смеясь и толкая брелок, висящий посередине салона, перечёркнутую букву «А» – символ анархизма.

– Не нравится мне это, – сказал мрачно Прометей. – Последняя моя поездка на машине ничем хорошим не закончилась, как ты помнишь.

– Я думал ты не склонен к суевериям.

Прометей промолчал и стал заводить автомобиль, он фыркал, но не заводился. После пяти неудачных попыток, это удалось сделать.

– Надеюсь этот драндулет не развалится по пути, – сказал Прометей.

Мы выехали с заднего двора здания и помчались по пустым улицам города, он ещё спал. На контрольно-пропускном пункте нас встретил сонный охранник. Он постучался в окошко со стороны водителя, Прометей начал крутить ручку, чтобы опустить стекло, но она сразу же отвалилась. Я засмеялся, а Прометей со злостью выкинул ручку на заднее сиденье и вышел из салона. Около десяти минут он убеждал в чём-то охранника, между ними завязался пылкий спор. Вскоре Прометей вернулся и с облегчением сообщил, что всё улажено, но охранник отжал у него немного денег за проезд.

– Вот козёл, – возмутился я.

– Ничего, у нас еще достаточно, он не много взял. Я принципиально хотел, чтобы он пропустил нас как положено. Говорил, что напишу на него жалобу, угрожал, но этот твердолобый гад ничего не боялся. Пришлось заплатить.

Мы проехали под поднявшимся шлагбаумом и выехали на трассу. Прометей, не смотря на свой страх поездки, разогнался примерно до ста-двадцати километров. Он выдавливал всё на что была способна эта колымага. Примерно через десять-двенадцать часов мы доберемся до города. Нужно было успеть до ночи найти гостиницу, когда прибудем в город.

Мы молчали, Прометей, видимо, думал только о деле и ему было не до разговоров, а я не стал лезть с пустой болтовнёй. Решил только включить радио. В машине была старенькая кассетная магнитола. Я сначала вообще не понял, как ей пользоваться, но быстро разобрался, осталось найти кассеты.

Я постучал коленкой по бардачку снизу, потому что он заклинил и у меня не получалось его открыть. Когда он открылся, из него вывалился какой-то бумажный мусор. Пошарив внутри я выудил несколько кассет, и только сейчас додумался спросить у Прометея, как он относится к моей затее:

– Ты не против? – спросил я у него, указывая на магнитолу.

– Если тебе так скучно, я не против.

Я вставил кассету и запустил воспроизведение. Из довольно мощных динамиков полился приятный гитарный звук и человек запел немного старческим баритоном:

«Пластмассовый мир победил, макет оказался сильней. Последний кораблик остыл, последний фонарик устал…»

Я удивился, но дальше стал слушать песню:

«Пластмассовый мир победил, ликует картонный набат – кому нужен ломтик июльского неба?»

Прометей тоже вслушался в песню, он повернул голову ко мне, на лице у него выражалось удивление. Мы дослушали песню до конца и включилась другая песня этого же исполнителя. Я приглушил музыку и спросил у Прометея: