Искусство бегать на каблуках (ЛП)

Шон почувствовал себя хорошо, когда впервые за два дня вышел на лед. Подавать точные пасы. Идеально рассчитывать удары. Его внимание сосредоточилось… и тут он вспомнил, что сегодня понедельник. Он взглянул на большие часы на табло. Через час Лекси официально откроет двери своего нового магазина в Бельвью. В какой-то момент во время торжественного открытия она объявит, что они больше не вместе.

«Я скажу, что мы расстаемся по-хорошему и наши дорожки разошлись», — объявит она.

Тогда все будет кончено.

Они разойдутся навсегда. Спектакль окончится.

«Я не могу притворяться твоей девушкой», — пояснила она ему.

Лекси говорила и другие вещи. Сказала, что он заставил ее сердце сильно биться. Что видит именно его. Такого ему еще никто не говорил.

— Ты собираешься бросать эту штуку или сверлить взглядом в ней дыру?

Шон посмотрел через плечо на Камешка, стоящего рядом с ним на центральной линии.

Лекси сказала, что любит его, Шона. Чушь какая. Никто не влюбляется так быстро. Это должно занять куда больше двух месяцев. Минимум шесть. Может, даже год. Не то чтобы он был экспертом, но два месяца просто безумие. Как и сама эта женщина. К счастью для него, теперь она сведет с ума кого-нибудь другого. Не говоря ни слова, Шон собрался и забросил в сетку три шайбы.

— У тебя вид, будто кто-то задавил твою собаку.

«Сведет с ума кого-нибудь другого». Мысль о том, что Лекси будет сводить с ума какого-то другого мужчину, была сравнима с тем, как будто большой грузовик врезался ему в грудь. Мысль о том, что кто-то, кроме него, прикасается к Лекси, внезапно стала сводить с ума его самого. Голова кружилась, лицо горело. Шон помчался к другому концу льда, ведя шайбу концом клюшки, катясь по знакомой схеме между оранжевыми конусами. Он хотел покоя. Ему не хотелось слетать с катушек. Только не в его жизни. Не в его голове. Не хотелось налетать на грузовик.

Прохладный воздух, касавшийся его щек и сдувавший волосы со лба, приятно ощущался на разгоряченном лице. Шон пробил в сетку, затем прокатился по бортам и подобрал еще одну шайбу на линии ворот. На этот раз, приближаясь к конусам, он перепахал первый и споткнулся о второй, чуть не упав на задницу. Хаос и сумасшествие хлынули на его разгоряченную кожу, сдавливая грудь и заставляя выронить клюшку. Шон никогда в жизни не чувствовал себя таким выбитым из колеи. Таким неуправляемым, даже когда он слушал планы Лекси или читал ее властные сообщения. Не тогда, когда слушал ее смех или безумные истории о пошиве одежды для цыплят или погоне за свиньями.

Шон сунул перчатку себе под мышку и подобрал клюшку. Он никогда больше не услышит ее смеха или диких историй. Никогда не коснется ее лица и не поцелует в губы. Мысль о другом мужчине, смотрящем ей в глаза, когда тот будет занимался с ней любовью, заставила Шона остановиться, взрыв коньками лед. Мысль о том, как Ням-Ням прыгает на колени к другому мужчине и хрустит его орехами, пока ищет идеальное местечко, чтобы пристроить свое безволосое тельце, заставила Шона замереть. Лекси, конечно, сумасшедшая, но его жизнь без нее куда худший вид безумия. От этого хотелось биться головой о стену. За два коротких месяца она не доставила ему ничего, кроме драмы. Горячий, сладкий хаос, без которого Шон не мог представить свою жизнь. Мысль о том, что она никогда не помашет ему рукой с третьего яруса, сжала его грудь и заставила катиться к туннелю. Он ступил на маты и прошел мимо стойки с хоккейными клюшками. Ему хотелось бы жизни без хаоса. Однако больше он не представлял, на что это похоже и что значит. Шон знал только, что хочет жить с Лекси.

В раздевалке Шон расшнуровал коньки и сбросил снаряжение. Пот пропитал футболку под подмышками и на спине, где лежали наплечники. Он быстро сменил тренировочную толстовку на толстовку «Найк» и схватил кроссовки. Вышел из раздевалки, подпрыгивая то на одной ноге, то на другой, и двинулся по туннелю к выходу. Ему требовалось подышать. Ему нужен был свежий воздух. Ему необходимо ее остановить. Джон высунул голову из кабинета и крикнул ему вдогонку:

— Куда ты так торопишься?

Дерьмо. Шон оглянулся через плечо.

— Чтобы сказать твоей дочери, что я люблю ее, — ответил он, не останавливаясь.

Он двигался по извилистому туннелю, набирая темп, пока не перешел на бег, затем толкнул дверь и вышел на свежий сиэтлский воздух.

Лекси представлялась во многих ипостасях для разных людей. Дочь. Босс. Спасительница домашних животных. Невеста из «Давай поженимся!». Для него же она была солнечным светом и хаосом. Смешной девчонкой и возлюбленной. Она была безрассудством и умиротворением. Она была вся его, и Шон ее любил. Это случилось не за полгода, не за год. Он не знал, когда успел влюбиться. Точное время не имело значения. В ту минуту, когда Лекси забралась в «Морского кузнечика», он погиб. Холодный ветерок обдувал его щеки и влажные волосы, и Шон натянул капюшон толстовки, чтобы прикрыть голову. Тем утром он пришел на стадион пешком. Шон взглянул на часы.

— Дерьмо.