Искусство быть счастливым. Руководство для жизни

— Я тоже мог бы пожаловаться на недостаток свободного времени, если бы у меня возникло такое желание, — ответил Далай-лама. — И с еще большими на то основаниями. Тем не менее если приложить некоторые усилия, всегда можно найти время — например, пораньше встать утром. Потом, существует такая вещь, как уик-энд. Можете пожертвовать частью своих развлечений, — он рассмеялся. — Так что хотя бы полчаса в день вы способны найти. Если же вы постараетесь еще лучше, найдете полчаса утром и полчаса вечером. Стоит только заняться этим вопросом, и вы найдете, как его решить.

Если же вы серьезно относитесь к духовным практикам, вы должны понимать, что они предполагают развитие и тренировку ума, способностей, психологической и эмоциональной сфер. Эти практики — не просто какая-то физическая или вербальная деятельность, не просто произнесение молитв или пение. Если вы понимаете их именно в этом ограниченном смысле, вам, безусловно, нужно выделять какие-то определенные часы для их выполнения, так как вы не можете совместить их со своей повседневной деятельностью. Если вы, например, будете повторять мантры на кухне, готовя пищу, это вряд ли понравится вашим домашним. Если же вы обладаете правильным пониманием этих духовных практик, вы можете заниматься ими двадцать четыре часа в сутки.

Истинная духовность — это состояние ума, которое вы можете поддерживать постоянно.

Так, оказавшись в ситуации, в которой у вас возникает искушение обидеть кого-то, немедленно соберитесь внутренне и удержите себя от этих действий. Когда вы готовы выйти из себя, немедленно соберитесь и скажите себе: "Нет, это неправильно". Вот это и есть духовная практика. С этой точки зрения, у вас всегда есть время.

Это напомнило мне об одном из тибетских мастеров, Потове, который сказал, что для того, кто достиг определенной внутренней устойчивости и понимания, все, что происходит, является уроком, обучением. Я считаю, это очень верно.

Таким образом, если вы, например, видите по телевизору или в кино какие-то сцены насилия и секса, постарайтесь сосредоточиться на негативных аспектах подобных крайностей, и тогда эти эпизоды будут меньше вас шокировать — вы будете воспринимать их как иллюстрации разрушительной природы неконтролируемых эмоций, как полезные уроки.

Конечно, извлекать уроки из сериалов типа "Район Мелроуз" — это хорошо, но арсенал духовных практик Далай-ламы, конечно же, гораздо обширнее. Как он рассказал, его ежедневные упражнения включают в себя буддийские медитации о природе реальности, а также некоторые визуализации. В этой беседе он лишь вскользь упомянул о них, но за несколько лет нашего знакомства мне доводилось слышать от него их гораздо более обстоятельный и сложный анализ. Его монологи о природе реальности были полны сложнейших философских аргументов и описаний тантрических визуализаций — медитаций и визуализаций, назначение которых состоит в том, чтобы создать в человеческом воображении нечто вроде голографического атласа Вселенной. Изучению и практическому освоению этих буддийских медитаций он посвятил всю свою жизнь. Задумавшись об этих огромных усилиях, я спросил его:

— Можете ли вы рассказать о практической пользе этих духовных практик, их роли в вашей повседневной жизни?

Далай-лама помолчал несколько мгновений, затем тихо ответил:

— Хотя мой личный опыт весьма невелик, одно я могу сказать с полной уверенностью: в результате этих буддийских тренировок мой ум стал гораздо спокойнее. Это определенно. Хотя эта перемена происходила постепенно, год за годом.

Он рассмеялся.

— Я считаю, что изменилось и мое отношение к себе и другим людям. И, хотя точные причины этих перемен указать трудно, мне кажется, что большую роль в этом сыграло понимание — не абсолютное понимание, но определенное чувство или ощущение глубинной природы реальности — а также созерцание таких вещей, как непостоянство, неизбежность страданий, ценность сострадания и альтруизма.

Так, например, даже думая о тех китайских коммунистах, которые принесли огромное горе многим тибетцам, в результате буддийской практики я испытываю к ним сострадание, так как понимаю, что человека делают палачом обстоятельства. Поэтому, а также в силу обетов и клятв бодхисаттвы, я не могу считать, что человек, совершивший что-то ужасное, заслуживает мести или не заслуживает счастья[8]. Главную роль в развитии подобного отношения сыграл обет бодхисаттвы, поэтому я его очень люблю.

Это напомнило мне об одном наставнике из монастыря Намгуаль. Он провел двадцать лет в китайских тюрьмах и трудовых лагерях в качестве политзаключенного. Однажды я спросил у него, что было для него самым трудным во время заключения. Удивительно, но он ответил, что больше всего боялся утратить сострадание к китайцам!