Искусство действовать на душу. Традиционная китайская проза

Я с князьями условился так: тот, кто первым войдет в ворота Ущелья, того мы признаем царем. Мне пришлось теперь царствовать здесь, в стране, лежащей за Входом. И я с вами, старцы, отцы, уговариваюсь, что законов у вас будет лишь три статьи. Тот, кто убил человека, умрет. Тот, кто поранил его, обокрал, – заплатит ему равносильно ущербу. Во всем остальном мы полностью упраздняем законы династии Цинь. Народ и чины! Вы все стойте той же спокойной стеной, как и прежде! Ведь я прихожу к вам сюда лишь затем, чтобы вред устранить от отцов моих, старших моих: совсем не затем, чтобы что захватить иль насильно отнять. Не бойтесь! И я потому лишь военною силой господствую здесь, что жду всех князей, и, когда подойдут, я условие с ними тогда утвержу.

Чжао То Ответ на письмо императора Вэнь-ди о том, чтобы мне изменить императорский титул свой

Великий старшина народов диких мань и и, старик, Ваш подданный я, То, рискуя умереть, Вам кланяюсь повторно и подаю эпистолу вот эту Вам, Вашему Величеству монарху и августейшему владыке-государю.

Ваш старый человек служил сначала как чиновник в стране Юэ. Наш Высочайший государь и августейший повелитель мне оказал большую честь, дав мне, своему подданному, То, печать самодержавную на трон, ту, что зовется си, и этим сделал он меня великим князем Южного Юэ, определив мне быть вассалом заграничным и принимая от меня дань, что полагается вносить вассалу по сезонам. Отцелюбивый августейший наш владыка-благодетель, взойдя на трон, не допустил, чтоб эти отношенья, законно установленные раньше, могли прерваться вдруг. И он поэтому прещедро всегда бывало жаловал меня, вассала, старика.

Когда Высочайшая императрица лично взялась за дела государства, она приблизила к себе ничтожества, она доверилась клеветникам своим. Она особо трактовала и отделяла от других и-маней, инородцев этих, и издала указ, гласивший вот что: «Не давать маням-и, заграничным юэ, ни медных, ни железных земледельческих орудий. А если дать им лошадей, волов, овец, то дать им самцов, а самок не давать им». Я, Ваш старик, живу вдали от центра, и кони у меня, волы и овцы, что называется, зубами пришли в полный рост, и так как если мне не изготовить жертв и приношений духам, то я, по-моему, совершаю тяжкий грех, грех смертный, преступленье. И вот послал я личного тогда секретаря, который звался Фань, и командира войска, Гао, и третьего судью своего, Пина, с тем, чтоб они, все трое моих слуг, ей подали письмо, где было извиненье за ошибки… Но все они не возвратились.

Еще прошел здесь ветром слух, что и родителей моих могилы сровнены с землей, а братья, родственники все уже на казнь осуждены. Тогда один из служащих моих мне подал вот такой совет: «В настоящее время нельзя нам от Хань поддержку и помощь иметь для себя и нечем возвыситься и отличиться во внешних сношениях нам». Вот почему я сменил свой титул, назвавшись императором. Но так, возведя свой удел в монархию с титулом ди, я отнюдь не дерзал нанести хоть какой-нибудь вред императору нашей страны Поднебесной.

Высочайшая и августейшая, узнав об этом, в гнев пришла, великий гнев и уничтожила совсем таблицы наши с именами земель, что числились дотоле за нашей Южною Юэ, и дело повела к тому, чтобы с послами больше не общались.

Ваш старый человек, подозревая про себя, что князь Чаншаский – клеветник, себе позволил двинуть войско, напасть на нашу с ним границу.

Еще скажу, что наши южные страны низко лежат, топки, сыры. От маней-и к западу будет Западный Оу, который, в общем, населен наполовину истощенными людьми. Я, воссев на юге, назвал себя царем их. А на востоку есть Юэ и Минь. Их население всего какие-то лишь тысячи, и только. Я тоже величаюсь их королем. Не север и на запад – там Чанша, а население его – наполовину мань и и. Я тоже и для них король. Вот почему старик Ваш и решился пойти на то. Чтобы присвоить себе титул монарха и царя – так, в общем, лишь для самоутешенья.

Старик Ваш лично за собой уж закрепил до сотни городов. На запад, восток, и север, и юг все это уж тянется тысячами целых вань – десятков тысяч ли. На землях сидят одетых в доспехи и сотнями ваней и больше людей. И все-таки я повернул свое лицо на север и, как Ваш подданный, служу вам, Ханям! Чем это объяснить? А вот чем: я не смею противоречить предкам – вот и все!

И Ваш старик сидит в своем Юэ уж сорок девять лет. Теперь уже и внуки на руках. А тем не менее я утром встаю и ночью ложусь, сплю, не найдя себе отдыха в ложе, ем, не вкушая с приятностью пищу. Глаз мой не видит красот, столь чарующих всех, слух мой не слышит звучанья тимпанов и колоколов: все это враки, что мне не приходилось служить все это время Ханям.