ИСКУССТВО ДРАМАТУРГИИ

ХЕЛЬМЕР: О, какое ужасное пробуждение! Все эти восемь лет… она, моя радость, моя гордость… была лицемеркой, лгуньей… хуже, хуже, преступницей! О, какая бездонная пропасть грязи! Безобразия! Тьфу! ("Нора молчит и по-прежнему, не отрываясь, глядит на него", - это ремарка Ибсена. Нора смотрит на Хельмера с ужасом, видя чужого человека, который забыл о ее намерениях и думает только о себе.) Мне бы следовало предвидеть. Беспринципность твоего отца - молчи! (Ясно, что происхождение Норы помогло Ибсену создать ее характер, как и ее телесный облик - она несколько раз упоминает свою красоту, знает, что у нее много поклонников - но они ничего для нее не значат, пока она не решает уйти.) Ты унаследовала беспринципность своего отца. Ни религии, ни морали, ни чувства долга.

Все это различимо в Норином характере в самом начале пьесы. Она несла в себе все происшедшее потом. Это было в ее характере и направляло ее действия. Норино развитие очевидно. Мы видим, как ее безответственность и беспечность переходят в тревогу, тревога в страх, страх в отчаянье. В кульминационный момент она сначала цепенеет, затем осознает свое положение. Она принимает окончательное решение, столь же логическое, как превращение цветка в плод, решение, которое является результатом предшествующей эволюции. Развитие - это эволюция, кульминация - революция.

***

Поищем теперь зерно возможного роста в другом персонаже - Ромео. Мы хотим выяснить, есть ли у него те характеристики, которые приведут его к неизбежному концу. Ромео, влюбленный в Розалинду, прогуливается и встречает своего родственника Бенволио, который спрашивает его, отчего он печален. Ромео жалуется на то, что его избранница "не задета стрелой Купидона". Бенволио советует ему поискать "других красот", но Ромео безутешен. Но позже он узнает, что Розалинда должна быть в доме давних врагов его семьи Капулетти, и решает отправиться туда, презрев смертельную опасность, чтобы хоть взглянуть на свою любимую. А там, среди гостей, он замечает девушку столь прекрасную, что на Розалинду уже и не смотрит. Он говорит:

Как кончат танец, улучу мгновенье -

Коснусь ее руки в благоговеньи.

И я любил? Нет, отрекайся взор!

Я красоты не видел до сих пор!

Решение принято - и его смерть неотвратима. Ромео решителен и дерзок. Обнаружив, что он полюбил дочь Капулетти - смертельных врагов его семьи - он не колеблется проникнуть в эту цитадель ненависти. Он нетерпелив и не слушает возражений. Любовь к Джульетте сделала его еще отчаяннее. Ради любви он готов даже на унижение. Никакая цена не велика за Джульетту.

Когда мы видим его смертельно опасное предприятие, на которое он решился ради единственного взгляда на Розалинду, то мы уже можем вообразить и все то, на что он решится ради Джульетты. Никакой другой характер не встретил бы так много опасностей с таким бесстрашием. Возможное развитие было заложено в нем с самого начала пьесы.

Интересно, что некий Г.Магин в своих "Шекспировых статьях" утверждает, что невзгоды Ромео имеют своим источником его неудачливость и что, как бы его жизнь ни повернулась, он был бы также несчастен, как и в истории с Джульеттой. Г.Магин забывает, что Ромео, как и любой другой действует так, как ему подсказывает характер. Да, гибель Ромео предопределена, но не тем, что он неудачник. Его неистовый темперамент толкает его на то, чего другой легко бы избежал. Мы хотим, чтобы читатель запомнил одну важную вещь: Ромео сделан из такого материала, который обусловил и его свойства (порывистость и т.д.) и его дальнейшие поступки (убийство, самоубийство).

***

Замечательный пример роста есть в пьесе Юджина О.Нила "Электре подобает траур". Лавиния, дочь бригадного генерала Эзры Мэннона и его жены Кристины, говорит в самом начале пьесы молодому человеку, любящему ее:

ЛАВИНИЯ: (резко, грубо.) Я ничего не знаю о любви и знать не хочу. (Напряженно.) Я ненавижу любовь!

Лавиния - это центральный персонаж, и она живет в соответствии с этим заявлением в течение всей пьесы. Преступная любовь ее матери сделала ее мстительной и безжалостной

Мы не намереваемся отговаривать от сочинения пышных мистерий или от подражания неутомимому Сарояну, поющему гимны красоте жизни. Все это может быть возбуждаюшим или даже красивым зрелищем. И мы не собираемся отлучать от литературы Гертруду Стайн, так как нас радуют ее капризы и ее стиль (хотя, по совести, мы часто не понимаем, о чем она толкует.) Из упадка рождается новая жизнь. Эти бесформенные вещи тоже каким-то образом принадлежат жизни. Без дисгармонии не можег быть и гармонии. Но когда некоторые авторы очевидным образом пишут о характере и пытаются встроить его в слаженную конструкцию, а у них выходит лже-Сароян, то они настаивают, чтобы мы считали их труд пьесой. А мы этого сделать не можем, как ни стараемся, так же как не можем сравнивать интеллект ребенка и Эйнштейна.