Теперь прекратите движение — все, кроме вас. Вот так, вы остаетесь на месте. Теперь не могли бы вы, пожалуйста, покачать тазом, как мы это делали, напрягая ноги? Посмотрите, вы видите? Единственное, что не качается, — это голова. Это движение головы я уже объяснял полдюжины раз и растолковывал вам, что если она будет скользить по полу, то начертит маленькую линию. Как можно не понять того, о чем мы до сих пор говорили? Теперь, пожалуйста, сядьте. Я могу вытянуть из вас какой-нибудь правильный ответ, но понятнее для вас движение от этого не станет. Именно так мы учимся в школе. Это — академическое обучение. Мы слышим что-то, мы можем это повторить, мы можем это записать, но при этом мы не понимаем, что делаем. К счастью, некоторые школьники получают своего рода личный опыт и восклицают: «А! До меня дошло. Теперь я понял!» И отдельные учителя обладают умением притягивать учеников, сами не зная чем. И, значит, в целом мир не такой идиотский, но в среднем — да.
[Мойше просит одну женщину продолжить.]
Лягте, пожалуйста, на пол и снова начните покачивать тазом. Кстати, ваша голова двигалась очень слабо, где-то на четверть тех движений, что получались у остальных. Теперь все посмотрите на ее движения и поймете кое-что важное. Обратите внимание, что делает ее голова и подбородок. Когда она опускает таз, угол, образованный ее коленным суставом, уменьшается, и подбородок направляется к груди. А когда угол настолько увеличивается, что поднимается копчик и поясница прикасается к полу, ее подбородок отходит от грудины. Если кто-то считает, что она выполняет какой-то особенный трюк, пусть попробует сам.
[Три члена группы ложатся на пол и пытаются выполнить движение, но голова у них всё-таки ездит по полу.] Ох, вы видели? Если вы не понимаете, что делаете, значит, вы делаете не то, что хотите, а нечто совсем другое. Видите, она скользит — не получается у нее это движение.
Итак, у них есть выбор: они купили машину, которая может ехать и вперед, и назад, и, несомненно, это более практичная машина, чем та, что может двигаться только вперед.
Теперь лягте на пол и сделайте выбор вы. Туловище расположите так, чтобы подбородок продолжал двигаться, как раньше, и затылок ездил по полу. Когда вы знаете, что делаете, у вас появляется свобода выбора, и вы начинаете действовать по-человечески. Обучение приводит к увеличению разницы и разница должна быть существенной.
Попробуйте еще раз и сделайте оба движения. Каким другим способом вы будете действовать? Видите, вы чуть-чуть поднимаете голову и чуть ближе придвигаете ее к себе. Не напрягайтесь и продолжайте выполнять эти движения. Если вы посмотрите на ту женщину, у которой раньше не двигался подбородок, то увидите, что теперь она сдерживает голову. Этим она и мешает себе двигаться. В жизни школа научила ее сидеть прямо, и она так хорошо это усвоила, что теперь эта прямота стала для нее непреодолимой и находится где-то в ее подсознании. Поэтому у нее и нет никакого доступа к мышцам шеи.
Давайте все еще раз повторим действия этой женщины и наши действия. Вам откроется то, что я называю свободным выбором и познанием другого способа. Это так просто, что ни у кого не вызывает сомнений. Определите четкую разницу между этими двумя возможностями. Сначала поскользите, а затем покачайте головой. Это движение гораздо лучше — голова шевелится лишь немного. Сейчас вы поймете. Не двигайте тазом и покачайте головой, не скользя ею. Затылок при этом расположите так, чтобы можно было перемещать голову. Но можете ли вы это сделать, не шевеля тазом? Если вы не будете им двигать, то голова начнет ездить по полу. Значит, существует связь между головой, скользящей по полу, и неподвижным тазом. По сути, эта неосознаваемая вами проблема распространяется на всю вашу деятельность. Изучив многие из движений этой женщины, вы найдете полсотни разных действий, которые она выполняет неправильно, и это означает, что правильных действий она сделает сейчас гораздо меньше. Все это исправить она сможет за пятнадцать минут, если осознает, что именно она делает и чего она не делает. Итак, сейчас мы занимаемся тем, что спасаем ее душу. Мы — миссионеры.