Искусство говорить и слушать

Во-вторых, существует свобода в рамках закона. По мнению Локка, человек свободен, если подчиняется закону, установленному правительством, избранным с его согласия, закону, который был принят с учетом волеизъявления этого человека, пользующегося избирательным правом. (Мы видим, насколько это понятие свободы отличается от толкования Ваучера, который считал, что подданный абсолютного, самодержавного монарха поступает как свободный человек, подчиняясь закону. Это противоречит точке зрения Локка, согласно которой только сознательный гражданин, обладающий избирательным правом, свободен, подчиняясь закону.)

В-третьих, есть свобода делать то, что нравится, во всех случаях, когда закон безмолвствует, или, как выразился по этому поводу сам Локк, «во всех делах, в которых закон ничего не предписывает».

Разобравшись с этими расхождениями в толковании свободы, участники обсуждения смогли создать нечто связное из смутных идей, несколько дней витавших в воздухе. Всегда найдутся люди, с недоумением спрашивающие: как может быть свободным человек, подчиняющийся закону, противоречащему его желаниям? Этот человек препятствовал принятию закона, но закон был принят большинством голосов, и человек оказался в уязвленном меньшинстве. Как может он считаться свободным? Если он не свободен, заметит иной наблюдатель, то, значит, правление большинства при конституционном строе прямо предусматривает лишение меньшинства свободы — то есть меньшинство страдает от ограничения свободы точно так же, как подданные абсолютного монарха.

Разница, однако, видна невооруженным глазом. Подданным абсолютного монарха управляют без его согласия и без его участия в избрании правительства. Напротив, гражданин республики высказывает свое согласие с конституцией или с образом правления, а также с принципом принятия решений большинством голосов; следовательно, он заранее соглашается с легитимностью закона, который одновременно является конституционным и пользуется поддержкой большинства. В таком случае закон является результатом деятельности самого гражданина даже в том случае, если он голосовал против, не желая принятия этого закона. Таким образом, пострадавшее меньшинство так же свободно в рамках данного закона, как и добившееся его принятия большинство.

Это, однако, не означает, что большинство никогда не станет злоупотреблять властью, а то или иное меньшинство не будет угнетено в результате таких злоупотреблений. Но здесь мы убеждаемся: единственным средством против такого произвола является изобретенный американцами судебный надзор за исполнением закона и его соответствием конституции. В случае же деспотических злоупотреблений властью единственным средством борьбы является восстание.

В заключение разговора об этом предмете я хочу привлечь ваше внимание к одному понятию, возникшему в ходе многолетних обсуждений на аспенских семинарах. Наше столетие стало свидетелем таких мощных революционных изменений, которые можно сравнить лишь с тектоническим движением материков. Эти изменения создали водораздел во всемирной истории. Во все предыдущие столетия социальная, политическая или экономическая несправедливость всегда принимала форму эксплуатации большинства меньшинством: меньшинство, злоупотребляя властью, угнетало большинство. В нашем столетии ситуация впервые разительно переменилась во всех конституционно-демократических обществах: теперь несправедливость в том виде, в котором она существует, принимает форму злоупотребления властью большинством, угнетающим то или иное меньшинство.

Здесь мы видим перспективу будущего устранения конфликта между противоположными интересами большинства и меньшинства путем создания подлинно бесклассового общества в отличие от ныне существующих — общества, в котором будут ликвидированы все классовые конфликты. Есть еще один основополагающий вывод, который можно сделать: в наше время восстание против злоупотреблений властью стало более затруднительным и имеет меньше шансов на успех, так как злоупотребление побуждает к восстанию не большинство, а меньшинство.

ВТОРАЯ СРЕДА (девятое заседание)

На этот раз мы возвращаемся к трем авторам, сочинения которых мы уже разбирали: «Политика» Аристотеля, «Общественный договор» Руссо и «Второй трактат о гражданском правлении» Локка. Но теперь мы коснемся тех частей этих сочинений, которые имеют отношение не к государству и правительству, не к свободе и равенству, а к идее, которой мы пока не касались, — к идее собственности и ко всем вопросам, относящимся к праву собственности, к производству и распределению богатства и к идее экономической справедливости и экономического равенства.

Текст, который мы положим в основу обсуждения, пятая глава «Трактата» Локка, посвящен собственности. При этом мы обнаружим, что основные положения его анализа подтверждаются в девятой главе «Общественного договора» Руссо. Дополнительные сведения почерпнем из рассуждений Аристотеля о приобретении богатства, содержащихся в заключительных главах «Политики».