Искусство и путь по-японски. 45 дорог к медитации и красоте

Это дзенское высказывание выражает сущность отношения к жизни, характеризуемого понятием ваби, — жизнь в гармонии с природой ценится выше роскоши, материального благополучия и изобилия.

Как только приходит понимание нашей внутренней природы и нашего внутреннего врожденного единства с самой природой, каждый момент и каждая сторона нашей жизни подвергаются трансформации. Не важно, находимся ли мы дома, на улице, в городе или за городом, наша жизнь начинает отражать внутреннюю непринужденность, простоту и легкость жизни, которая принадлежит нам с самого нашего рождения. Это ваби-цумай, или «стиль жизни ваби», который простирается намного дальше, чем просто предпочтение простого природного и искреннего образа жизни. Ваби-цумай имеет непосредственное отношение не только к тому, что мы собой представляем, но и к тому, где мы находимся, во что мы одеты и другим внешним атрибутам нашей жизни. Этот природный, естественный образ жизни, Путь, а также принципы душевной и физической гармонии, которые ведут к нему, будут более подробно рассмотрены в главе 3.

Саби

Я смотрю вокруг. Цветы и листья клена Давно исчезли — Только хижины с соломенными крышами у моря… Утопают в осенних сумерках.

Сотни лет назад поэт Фудьзивара Садайе посвятил эту оду одному суровому моменту… который ушел в небытие еще до того как кисть Фудь-зивары, наполненная чернилами, коснулась бумаги, моменту, который до сих пор эхом звучит сквозь века. В этом стихе вака и пейзаж и человек, его наблюдающий, слились в одно целое. Фудьзивара намекает на неподвластную времени крупинку вечной жизни — момент, в котором частное и общее слились в одно целое, в абсолют, находящийся без движения в полном одиночестве. Превосходящий все, а следовательно ничего, постоянно меняющийся и в то же время неизменный, поглощающий все существующие и содержащий в себе все имеющиеся формы вещей абсолют, разрушающий двойственность, — вот цельность жизни.

В самой своей природе она всегда одна. Особенность, содержащая в себе каждую точку пространства и времени в пределах бесконечности, она всегда одна, но никогда не одинока. Фудьзивара прочувствовал, а потом изобразил уединенность и отстраненность, существующую без малейшего намека на одиночество, это абсолютно автономное состояние, которое, тем не менее, сохраняет связь со всем существующим… но не цепляется за него. Это чувство притягивания к себе и отпускания от себя одновременно. В До это называется саби, оно позволяет жизни вернуться к своим истокам, исчезнуть в самой себе без сожаления и стремления к возвращению.

Д.Т. Сузуки был одним из первых, кто попытался объяснить на английском внутреннюю сложность двух изначально простых концепций — ваби и саби: Просто быть спокойным или пассивным не значит быть ваби или саби.

Всегда имеется что-то объективное, которое приводит в состояние ваби. При этом ваби это не просто психологическая реакция на определенные условия окружающей среды, на обстановку. Внутри кроется активный принцип эстетизма; когда этого нет, бедность превращается в нищету, одиночество, в изгнание или нечеловеческую замкнутость. Таким образом, ваби или саби можно определить как активное эстетическое принятие бедности… Что касается применения этих терминов в наши дни, то можно сказать, что саби больше относится к частному (например, к чайной церемонии) и окружающей обстановке в целом, а ваби — к условиям жизни, связанным с бедностью, нищетой и несовершенством жизни. Таким образом саби является более объективным, а ваби более субъективным, личностным.

Однако нам не следует понимать этот комментарий слишком буквально. Саби также может относиться к духовному качеству или к психологическому состоянию. Этот термин используется не только для описания отдельных объектов. К тому же далеко не все японцы, практикующие искусства и Путь, используют эти термины одинаково.

Одним словом, в Японии не существует универсального и максимально полного и точного определения ваби и саби. А что касается Рикью, возможного самого известного в истории пропагандиста эстетики ваби-саби в чадо, то он был далеко не бедным человеком, живущим в лачуге на берегу моря в уединении от себе подобных. Хотя при обустройстве своей жизни можно буквально руководствоваться принципами ваби и саби, они скорее указывают на духовное наполнение жизни в определенных условиях, особенно в отношении выбора местности, дома и рода занятий.

Одновременно с этим мы можем сказать, что в кругах японцев, практикующих искусства, ваби чаще всего соотносится со стилем жизни (ваби-цумай), в то время как простая элегантная ваза может быть описана как «имеющая дух саби». Тем не менее, хотя описанное выше различие в определении и использовании терминов ваби и саби достаточно типично для японских ремесленников и мастеров, эстетические чувства, вызываемые этими двумя понятиями, подсказывают, что ваби и саби являются, в общем-то, взаимосвязанными понятиями.