Искусство Игры

— Да. Со временем кое-что удастся выправить, но нормально видеть он уже никогда не сможет. Мальчик переносит это тяжело. Не хочет ни с кем общаться. Сюда приходила медсестра, которая знает суахили, он и с ней тоже не стал беседовать. Сидит в палате целый день.

— Привет, Обеди!

Мальчик молчал. На мгновение он обрадовался, услышав знакомый голос, будто кто-то близкий восстал из мертвых. Затем занавес снова опустился.

Но Эндрю не сдавался, и вскоре ему удалось растопить лед. Обеди заговорил, очень медленно, на своем родном языке суахили и заплакал. Стал рассказывать о том, что произошло в школе, как погибла сестра. Мальчик был несказанно рад, что наконец к нему вернулся друг, единственный человек на свете, которому он еще был нужен. Может, все-таки стоит продолжать жить, чтобы отплатить ему и всем людям вокруг за то добро, что они для него сделали. Наверняка это понравилось бы и сестре, будь она жива.

Они долго беседовали, и в самом конце Обеди сообщил, что к нему в госпиталь в Киншасе приходил один человек.

— Кто? — спросил Эндрю.

— Не знаю. У меня были забинтованы глаза, я не мог его видеть. Но я звонил ему раньше и просил приехать. Вот он и приехал.

— Да кто же это?

— Человек из телефона.

Положив трубку, Эндрю долго сидел, размышлял об Игре и человеке из телефона.

Когда люди объявляют, что нет выхода, это означает, что они его просто не видят. Виноваты они сами. Косность мышления и аберрация зрения делают людей слепыми.

Именно эти слова тогда и произнес Магистр.

Эндрю снова сел в машину и, проехав небольшое расстояние по набережной реки Таншуи, остановился и пошел пешком. Вскоре он достиг памятного места, где погибла его жена Эми вместе с нерожденным ребенком.

В тот благоухающий ароматами летний вечер пять лет назад она торопилась. Они договорились встретиться в кафе, вон там на углу. Ей не терпелось сообщить ему радостную новость. Сегодня она была на консультации у врача, и он подтвердил, что у них будет сын.

На этом месте ее сбил пьяный водитель. Он вылетел на тротуар, когда ехал расстроенный после проигрыша в казино. Молодая девушка, оказавшаяся в тот момент рядом с Эми, тоже погибла. Очередной несчастный случай на дороге, очередной факт в печальной статистике. Но для Эндрю закончилась жизнь, поскольку у него отобрали самое необходимое для существования. Он не успел сказать своей молодой жене миллион плюс еще столько же всего, что хотел сказать. Как сильно он ее любит, насколько она ему нужна. Эми погибла, случайно оказавшись не в том месте и не в то время. Потому что некое двуногое животное грубо вмешалось в ее и Эндрю судьбы.

Сгущались сумерки, мимо проносились автомобили, а Эндрю продолжал стоять. Он не был здесь с того вечера, как она погибла. Он любил Эми настолько, что похоронил вместе с ней большую часть себя. Свои эмоции, способность переживать и прощать, похоронил веру в людей. В этом отношении они с Обеди одинаковы. Не могут примириться с потерей. Может, принимая участие в судьбе мальчика Обеди и его сестры, он пытался изгладить хотя бы частицу трагедии, впечатавшуюся в его сознание?

Эндрю стоял на краю тротуара, размышлял об Игре и о вазах, расписанных мастером Чаном, на которых тот изобразил прощание с сыном. Эндрю пришел сюда сделать то же самое. Попрощаться с теми, кого любил больше всего на свете. Он пришел сюда, чтобы превратить свою тоску в понимание.

«Если жизнь вообще имеет какой-нибудь смысл, то это, несомненно, добро. Если Обеди смог осознать это и продолжить жить, то смогу и я».

Эндрю стоял на краю тротуара и плакал. Он оплакивал свою семью, жену и ребенка, он оплакивал Обеди, оплакивал себя.

Свою неспособность найти выход.

Открывая Тане дверь, Эндрю знал, что она пришла убить его.

— Привет!

Таня поцеловала его в щеку и отвела взгляд. Она оделась для убийства. В элегантный темно-красный шелковый костюм, показывающий в самом лучшем свете каждый дюйм ее чувственного тела.

— Проходи, садись. Я почти закончил готовить. Надеюсь, тебе нравится китайская кухня?

— Да. — Таня села на диван, поставив рядом сумку.

Квартира у Эндрю была просторная. К стандартной обстановке, которая есть почти в каждой сдающейся внаем обставленной квартире, он повесил в гостиной акварели с австралийскими пейзажами. На столике красовались несколько интересных фигурок. Повсюду лежали книги, географические карты и компакт-диски. В углу стояло пианино. Гостиная ей понравилась своей непритязательностью.

Эндрю высунул голову из дверей кухни:

— Что-нибудь выпьешь?

— Красного вина, пожалуйста.

Интересно, как выглядит кровь, когда она вытекает из человека? Похожа на красное вино? А если ее забрызгает?

— Сейчас.

— Ты играешь на фортепиано? — спросила Таня.

Жаль, что она не расспросила тогда Себастьена, как это делать. Долго надо ждать, когда он рухнет после выстрела? Станет ли кричать?

— Да. А ты?

— Меня мама учила в детстве.

Может, пойти в кухню и покончить с этим сейчас?

— Тогда сядь и сыграй что-нибудь.