Искусство игры в дочки-матери

Амелия отключилась от хаотичной болтовни матери. Ей стало любопытно, что сейчас делает Том. Он сказал ей, что остановился у друзей. Вероятно, он наслаждался холостяцким образом жизни: пицца прямо из коробки под банку ледяного пива. Амелия потыкала вилкой нежнейшее куриное мясо, чувствуя себя очень несчастной и совсем не голодной.

– Как тебе курица? – спросила Грейс взволнованным голосом.

Амелия встрепенулась и осознала, что последние несколько минут просто перекатывала мясо по тарелке. И мать это заметила. Что она сделает дальше? Предложит съесть ложечку за маму в завершение регрессии?

– Очень вкусно, – ответила Амелия, не позволяя своему раздражению просочиться наружу. – Правда, пальчики оближешь. Объедение. – Она попыталась улыбнуться, но была почти уверена, что у нее ничего не получилось. Тогда она положила в рот кусок курицы и принялась жевать, радуясь поводу не продолжать разговор.

Глава 5

Шарлотта сидела на скамейке во дворе школы. Она очень старалась делать вид, будто кого-то ждет, и вовсе не замерзла до окоченевших пальцев. Большая перемена, которую раньше она считала лучшей частью учебного дня, теперь вселяла в нее ужас. В предыдущей средней школе она проучилась всего несколько месяцев, начав только в сентябре, но там все казалось таким простым. Большинство ее друзей из начальной школы попали с ней в один класс, и новенькими были все сразу.

Здесь она была одна. Ни друзей, никого – только обед, съеденный в одиночестве.

На уроках можно было сидеть и молча слушать учителей, не привлекая к себе внимания. Мистер Браун, ее классный руководитель, казался довольно приятным человеком. На коротких переменах она задерживалась в классе, пока остальные не расходились, затем шла в туалет и возвращалась обратно, убивая время до звонка на урок.

Но на большой перемене, как ни крути, приходилось обедать. Она не могла набраться смелости, чтобы подойти к компании одноклассников и попросить присоединиться к ним; от одной мысли об этом у нее волосы вставали дыбом. Но она также не могла заставить себя сидеть за одним из столов в гордом одиночестве. Она попробовала в понедельник, но у нее столько сил и энергии ушло на то, чтобы не выглядеть неудачницей, что она забыла, как жевать, и чуть не подавилась насмерть. Мистер Браун похлопал ее по спине, и все рассмеялись, когда кусочки сэндвича вылетели у нее изо рта и разлетелись по столу.

И вот теперь она, дрожа от холода, ела на улице, где надеялась слиться, как хамелеон, со скамейкой, на которой сидела. Мама сказала, они не будут жить в доме бабушки вечно, добавив, что от одной мысли об этом ее начинает тошнить. Только до тех пор, пока она не накопит достаточно, чтобы внести залог за квартиру в Лондоне. Папа остановился где-то, где он мог продолжать заниматься своей «работой», но мама не говорила, где именно. Теперь всякий раз, когда мама упоминала о папиной «работе», она изображала пальцами забавные маленькие кавычки в воздухе и хмурилась.

Хорошо хоть не шел дождь. Запасной план Шарлотты состоял в том, чтобы либо слоняться по коридорам и морить себя голодом, либо закрыться в кабинке туалета и всухомятку сгрызть сэндвич.

Ни то ни другое не казалось особенно привлекательным.

К ней вразвалочку подковылял зашуганный голубь, решивший отойти подальше от детской площадки, где как раз шел оживленный футбольный матч. Шарлотта отломила кусочек сэндвича и бросила его на землю у своих ног. Голубь с подозрением посмотрел на хлеб, потом на нее. Шарлотта еще сильнее попыталась слиться со скамейкой и даже перестала дышать, чтобы походить на скамейку своей неподвижностью. Вероятно, голубь счел ее безопасной и подошел ближе, клювом поднял крошку с земли и подбросил ее в воздух, прежде чем проглотить. Шарлотта пожертвовала еще одним кусочком сэндвича, и на шведский стол слетелись еще голуби. Она смотрела, как птицы кидаются на еду – внезапный сгусток жизни там, где только что она была совсем одна.

– Больше всего они любят колечки.

Шарлотта подняла глаза. Перед ней стоял мальчик из ее класса и наблюдал за птицами. В руке он сжимал красный пакетик чипсов в форме колечек; вытащив одну, он бросил его на землю. Колечко подпрыгнуло на асфальте и покатилось в сторону голубей, по пути набирая скорость.

Птицы обезумели и всем скопом набросились сначала на лакомство, а потом друг на друга. Мальчик сел на скамейку.

– Меня зовут Сэмми. – Он протянул ей пакет. Шарлотта обратила внимание, что он нацепил картофельные колечки на свои тонкие пальцы как перстни, будто был императором чипсов.

Она достала из пакетика одно колечко и помедлила, прежде чем отправить его в рот и с хрустом раскусить. Она пожевала, чувствуя, как соль начинает стимулировать ее рецепторы.

– А меня – Шарлотта, но мои друзья зовут меня Чарли, – сказала она, с грустью осознавая, что с самого переезда никто не называл ее Чарли.

– Привет, Чарли, – проговорил Сэмми.

– Я новенькая, – объяснила она.

– Я знаю. – Сэмми улыбнулся ей. – Ты любишь футбол?

– Нет, – ответила она, бросив взгляд на футбольное поле. – А ты?