Искусство легких касаний

— Вы ведь никогда не видели подобных посланий, мой друг? — смеется Дави. — Вот именно для этого и сжигали. Уничтожение физического носителя было обязательной частью программы — и оно объясняет, почему такие полуфабрикаты практически никогда не попадают в руки исследователей. Завеса тайны сохраняется веками… Я предполагаю, что методы де Сада были отвергнуты именно потому, что неизбежно оставляли живых свидетелей — всяких Либерте и Эгалите, мучающихся желудком от шпанской мушки и норовящих подать в суд.

Голгофский вспоминает беседы с Солкиндом и замечает, что ритуальное использование письменных знаков — как бы перенос их магической силы во взаимодействующую с ними субстанцию — является очень древней практикой и тоже восходит к Египту.

— Там размельчали магические папирусы и принимали их с пивом, — говорит он. — Обливали водой покрытые иероглифами статуи, и сила знаков, как считалось, переходила в воду, которую выдавали больным как лекарство…

— Удивительно, почему эта технология до сих пор не востребована капиталистической медициной, — кивает Дави. — Но внешняя процедура была всего лишь спектаклем, создававшим нужный настрой и концентрацию; многие опытные адепты обходились без нее, переходя сразу к Внутреннему Действию.

— В чем разница? — спрашивает Голгофский.

— Внешнее Действие помогает ясно сформулировать закладываемый в химеру смысл, — отвечает Дави. — Внутреннее Действие проецирует этот смысл на коллективный разум. Вы как бы прикалываете свое послание кнопкой к коллективному бессознательному.

— В чем конкретно заключалось Внутреннее Действие?

Дави подходит к книжному шкафу и снимает с полки старую книгу — по виду восемнадцатого или раннего девятнадцатого века. Надпись на обложке или стерлась от времени, или специально удалена.

— Конечно, — говорит Дави, — это охраняемый секрет. Но вы пробились к нему сами, мой друг. Есть основания считать, что здесь описано именно это сокровенное таинство. Читайте, пожалуйста, из моих рук, вот отсюда…

Голгофский, слегка запинаясь, читает вслух по-французски:

«Орлы Разума подхватили меня и понесли к далекому огненному глазу. Глаз этот был страшен и, верно, спалил бы меня одним только взглядом, но, по счастью, смотрел он как бы сквозь меня и в сторону; один из Орлов дал мне понять, что я скрыт от него, или просто ему не интересен.

Наше путешествие было странным — мы не двигались в обычном смысле, а как бы прорывали незримые завесы, и после каждой из них менялось все. Глаз превратился сперва в сферу — словно перед нами висела близкая красная Луна. Затем сфера эта стала расти, а потом я узрел, что нахожусь перед светящейся стеной, уходящей вверх, вниз и в стороны, сколько хватало взгляда.

Орлы Разума держали меня, не давая упасть — впрочем, не знаю, упал бы я или нет, ибо совсем не чувствовал тяжести.

Орел, что обращался ко мне прежде, дал понять, что пришла пора действовать. Я сосредоточился и попытался увидеть свой стилус. Это удалось только со второго раза — во сне он выглядел не так, как его материальная копия, заряженная животным духом. Но вибрация живой силы, исходившая от него, свидетельствовала, что ошибки нет.

Я поднял руку со стилусом — и коснулся стены…»

Голгофский записывает свой голос на телефон, но Дави не знает об этом. Он захлопывает книгу и ставит ее на полку.

— Это один из ритуалов, не изменившихся в своей основе со времен пирамид, — говорит он. — Стена, которой касается адепт при этом энергетическом жесте, у современных практиков называется «mindboard». Лучшее название трудно подобрать…

Голгофский чувствует, что тайна совсем рядом.

— У современных практиков? — переспрашивает он.

Дави понимает, что увлекся.