Искусство обмана

В библейском сказании критерием истинности послужило чувство осязания, которому мы склонны доверять больше, чем зрению. Однако ученые установили, что не только зрение, но и осязание может нас подводить. Примером такого обмана служит иллюзия Аристотеля: если перекрестить средний и указательный пальцы на руке и прикоснуться одновременно подушечками этих пальцев к кончику носа с закрытыми глазами, то возникнет иллюзия его удвоения.

К ошибкам мышечно-суставного анализатора относится иллюзия Шарпантье: если поднимать два одинаковых по весу и внешнему виду, но различных по объему предмета, то меньший по размеру будет восприниматься человеком как более тяжелый.

Иногда подобный обман может оказаться и весьма полезным. Например, профессор Л. П. Гримак, видный специалист в сфере космической психофизиологии, отмечает, что гипноз может быть применен в длительных космических полетах для формирования ощущений весомости тела. В книге «Резервы человеческой психики» он пишет: «Экспериментально доказана реальная возможность длительной (до 30 суток) постгипнотической реализации внушения пониженной весомости тела в обычных условиях гравитации. Пожалуй, еще легче сформировать этим же методом непрерывное ощущение земной весомости тела в условиях длительного космического полета».

Я могу в полной мере согласиться с вышеприведенной цитатой, так как в своих занятиях за 1–2 сеанса обучал людей произвольно вызывать у себя ощущение изменения веса. В реальности для этого даже не нужно вводить человека в гипнотическое состояние, достаточно лишь вызвать у себя определенные мысленные образы, сочетая самовнушение с ритмом дыхания. И тогда на вдохе будет возникать ощущение потери веса, а на выдохе — его увеличение. Это упражнение, впервые описанное психологами Н. Цзен и Ю. Пахо-мовым, так и называется — «волны гравитации».

Вообще-то самым надежным из чувств считается обоняние, которое лучше всего развито у млекопитающих. И хотя человеку далеко в этом отношении до собаки, легко находящей добычу по запаху, тем не менее обоняние нас редко подводит. Некоторые ученые полагают, что прекрасно развитое обоняние было одной из причин, позволивших млекопитающим победить динозавров в жизненной борьбе сто миллионов лет назад.

У замечательного петербургского поэта Вадима Шефнера есть стихотворение на эту тему из цикла «Трактат о запахах». Он пишет о наших предках:

Он в природе не сразу постиг
Подстановки ее и обманы —
Так хитро камуфлирован тигр,
А змея притворилась лианой.
Как поверить в земную красу —
Всюду когти, трясины, обрывы…
Лгали краски и звуки в лесу,
Только запахи были правдивы.
Запах трав и лесного гнилья,
Запах зверя, и тлена, и пота,
Застоявшийся запах жилья,
Запах мяса — удачной охоты —
Не обманывали никогда…
И хоть мы поумнели с тех пор,
Но порою и слуху, и зренью
Обоняние — древний суфлер —
Все подскажет одним дуновеньем.

Однако и здесь не все ладно. За время цивилизованной жизни мы порядком утратили некогда присущую нам способность определять химический состав веществ при помощи носа, подменив природные запахи кучей духов, дезодорантов и ароматизаторов. В результате мы порою ошибаемся в знакомых запахах.

В 1995 году мне удалось побывать в уникальном музее запахов в Глазго, в Шотландии. Он занимает огромный зал в «Hunterian Museum» и представляет собой массу пластиковых сосудов с трубочками. Самое интересное, что подписей под сосудами нет, есть только общая принадлежность каждых пяти сосудов к определенной категории запахов: «Запахи кухни», «Запахи трав», «Запахи фруктов», «Повседневные запахи», «Отвратительные запахи» и т. д.

Посетителям предоставляется возможность проверить свое обоняние. При входе в музей им вручают розовый лист, в который они должны записать свои ощущения, а на выходе дают желтый лист с ответами.

Я в общем-то неплохо справился с этим заданием, хотя не обошлось без конфуза. Подпись под бутылками очередного раздела была лаконичной: «Алкогольные напитки», и я бодро принялся за дело, рассчитывая на успех. Джин и виски я определил сразу, с ромом и коньяком помучился подольше. Пятый запах не давался никак. Это было нечто спиртообразное, но неуловимое. В конце концов я так и записал: «разведенный спирт».

Сопровождавший меня англичанин укоризненно покачал головой и сообщил, что я резко упал в его глазах — мол, русским-то следует узнавать их национальный напиток, водку. Я понюхал еще раз и поинтересовался у служителя музея, что за водку они туда налили.

— Не сомневайтесь, сэр, самую лучшую — «Смирновскую»!