Искусство обольщения

Мэйсон отправила записку Лизетте, собрала все купленные в день отъезда Ричарда в Лондон принадлежности для занятий живописью, отправилась в риелторскую компанию на бульваре Монмартр и сообщила, что желает снять на лето домик в Овер-сюр-Уаз, который ее сестра Мэйсон снимала прошлым летом. Воспользовавшись аккредитивом, выданным Фальконе, она оплатила ренту за три месяца вперед. Таким образом, у нее будет тайное убежище, где она сможет рисовать вдали от посторонних глаз.

На следующее утро Лизетта встретила ее на вокзале Сен-Лазар со всеми своими семью псами. Лизетта была в восторге оттого, что сможет уехать из Парижа.

– Наконец-то мне удастся скрыться от этого несносного Джуно. С тех самых пор, как он увидел те мои портреты, он мне проходу не дает. Совсем обезумел. Каждый день дарит цветы. Если я увижу еще один букет алых роз, то точно сойду с ума. Каждый день розы, коробки конфет, стихи.

Мэйсон рассмеялась.

– Джуно, предводитель банды апачей, пишет стихи?

– Чушь! Он и имени своего написать не сможет. Наверное, нанял какого-то нищего поэта, чтобы писал за него.

Мэйсон пристально посмотрела на подругу.

– Он, похоже, очень тебе предан. Ты же заводишь любовников с легкостью, но упорно отказываешь мужчине, по которому сохнут сотни девчонок, считающих его парижским Робин Гудом наших дней. Чем он так провинился перед тобой?

– Он сделал нечто такое, чего я не могу ему простить.

– Наверное, что-то по-настоящему ужасное?

– Более чем! Отвратительное. Я даже не хочу об этом говорить.

Поезд проезжал по северным окраинам Парижа, пересек Сену у городка Аньер-сюр-Сен, который импрессионисты обессмертили в своих картинах. Успешно справившись с нелегкой задачей размещения целой стаи собак в маленьком купе, подруги уселись сами. Лизетта вытащила из сумочки пакет с виноградом и, протянув кисть Мэйсон, сообщила:

– Я навела справки о твоем воздыхателе.

– Ты справлялась о Ричарде?

– Конечно. Я еще ни разу не видела, чтобы ты в кого-то так влюблялась, и потому я забеспокоилась. К тому же, как мне показалось, ты не слишком хорошо его знаешь.

– И что ты выяснила?

– Не слишком много. Он ездит по Европе, вращается в обществе. Живет в отелях. Приезжает в Париж несколько раз в году. У него есть деньги, но никто, похоже, не знает, откуда они у него берутся. – Лизетта бросила виноградину одному из терьеров. – Он просто загадка какая-то.

– Как насчет женщин?

– О, много женщин. Но ни одна надолго не задержалась.

– И что за женщины?

– Главным образом дамы из высшего общества. Итальянская баронесса, которая так и не смогла его завоевать. Несколько англичанок с наследством. В этом роде.

– Надеюсь, он не женат?

– Упаси Бог! Если бы я обнаружила, что он женат, то сама бы его пристрелила – за тебя. – Все собаки повскакивали с мест, выпрашивая виноград, и Лизетта принялась угощать их всех, одаривая псов улыбками обожания.

Мэйсон переваривала информацию.

– Ты думаешь, что все это слегка смахивает на помешательство, верно?

– Что же тут безумного? Прожить жизнь, притворяясь собственной сестрой, которой у тебя никогда не было, с человеком, который хочет положить жизнь на продвижение твоих картин, которые тебе приходится писать тайно, потому что он нe должен знать, что ты жива? Что тут безумного?

Мэйсон не выдержала и расхохоталась. Лизетта уже не улыбалась.

– Единственное, что не дает мне покоя во всей этой комедии, что ты ломаешь, – это прохвост Дюваль. С ним лучше шуток не шутить.

– Мне просто следует быть осторожной, чтобы не будить в нем подозрений. Я буду заниматься живописью только в Овере и все свои краски, этюдники и прочее оставлю там, чтобы не наводить его на след.

Через пятьдесят минут они прибыли в Овер-сюр-Уаз. То был прелестный городок со старинными каменными постройками с черепичными крышами, растянувшийся на несколько миль вдоль живописной реки Уазы. Городок поднимался уступами от берега реки до плато с пшеничными полями, уходящими в бесконечность. Свои ранние работы многие импрессионисты, такие как Сезанн, Писсарро и Берта Моризо, писали здесь, увековечивая поля, деревенские улицы и заросшие ивами берега Уазы. Жить здесь было гораздо дешевле, чем в Париже, и Мэйсон жила тут летом в течение нескольких лет, как из экономических соображений, так и ради художественного вдохновения.

Дом, что снимала Лизетта, был расположен в миле от Овера в небольшой рощице. Девушки наняли лодочника на станции, он и доставил их прямо к дому. Перед домом раскинулась травянистая лужайка, а сам дом с закрытыми черными ставнями стоял возле громадного дуба, на ветках которого висели качели. Комнаты в доме были крохотными, как это принято у французов, но помещений хватало, чтобы и Лизетта, и Мэйсон, и даже собаки могли разместиться вполне комфортно. Как только девушки прибыли на место, небо затянуло тучами и пошел дождь.