Искусство обольщения

Ричард резко встал, потянув ее за собой, буквально сорвав с кресла. Кресло упало на пол, но громкие аккорды заглушили шум падения. Ричард затащил Мэйсон в проход ложи и прижал спиной к обитой шелком стене. Затем рывком задвинул портьеру, и они погрузились в почти полный мрак, если не считать узкой полоски света, прорывавшейся в просвет между портьерами.

Ричард набросился на Мэйсон, больно схватил за обнаженные плечи и рывком привлек к себе.

– Ты этого хочешь? – спросил он и стал целовать жадно и грубо, вжимая Мэйсон в стену, наваливаясь на нее едва не всем своим весом. Язык его обшаривал недра ее рта, и сердце Мэйсон бешено стучало, она чувствовала, что течет. Всю свою ярость, всю неудовлетворенность Ричард вложил в этот натиск.

Затем он поднял голову. У Мэйсон кружилась голова. Не зная, смогут ли ноги удержать ее, она жалась к стене. Ричард рывком опустил лиф ее платья, обнажив грудь. Взяв один сосок в рот, другой он начал массировать ладонью. Мэйсон откинула голову и застонала, полностью отдавшись захватывающим ощущениям. Она праздновала победу, но женский триумф растворялся в нарастающей страсти.

Ричард обхватил голову Мэйсон ладонями и поцеловал ее в губы так крепко и так мастерски, что у Мэйсон подкосились ноги.

– Ты этого хотела? Узнать, что ты со мной делаешь? Узнать, что ты сводишь меня с ума?

– Да, – выдохнула она, вне себя от счастья.

– Тебя это развлекает? Тебе нравится мучить меня? Смотреть, как я корчусь? Мучить меня этим… запахом, который разъедает мой мозг. Знать, что мне стоит лишь взглянуть на тебя, как я возбуждаюсь? Знать, что я не сплю ночами, желая тебя, что ты как лихорадка у меня в крови? Ты это хотела услышать?

– О да! – выдохнула Мэйсон.

– Тогда получай что хочешь, и пошло все к дьяволу.

Он рывком опустил ее на колени. Потом рывком расстегнул брюки, взял член в руку и толкнул к губам Мэйсон, требуя впустить его, затем проник внутрь. Плоть Ричарда была такой большой, что Мэйсон едва не подавилась. Но Ричард не останавливался. Сжимая в ладонях ее голову, он стоял над ней, словно бог.

Вкус его плоти был божественным. Скользя внутрь и наружу, Ричард направлял голову Мэйсон так, как хотел. Власть его над ней была абсолютной. Становясь еще тверже и больше, член заполнял ее рот целиком, доставая до горла. Стоя перед Ричардом на коленях, Мэйсон ощущала себя одновременно и беспомощной, и всесильной, она словно молилась на него, но в молитве возносилась сама. Она упивалась его вкусом, текстурой, которую ощущала языком. Она слышала нарастающий шквал музыкальных аккордов, воспринимая их как нечто органично вплетающееся в то, что происходило с ней.

Освободившись, Ричард взял Мэйсон за плечи и поднял с колен. Она покачнулась, и Ричарду пришлось придержать ее, чтобы не дать упасть.

– Ты этого хотела? – повторил он.

Мэйсон открыла глаза и увидела его муку в полусумраке ложи.

– Я хотела только одного – чтобы ты меня любил, – честно и неожиданно для себя призналась она.

Ричард выглядел совершенно потрясенным. Он долго смотрел на Мэйсон в упор, и в глазах его отражались противоречивые чувства, терзавшие его. Затем неожиданно он привлек ее к себе и обнял.

– Прости меня, – взмолился он. Мэйсон немного отстранилась.

– О, Ричард, тебе не за что просить прощения.

Взгляд его потеплел. Он поцеловал ее, на этот раз нежно, так нежно, что Мэйсон почувствовала, как сердце ее переполняет любовь. И когда хор в 400 голосов запел гимн древним богам, Ричард сказал:

– Посмотрим, смогу ли я искупить вину.

Он осторожно уложил Мэйсон на бархатную кушетку, заботливо целуя, лаская, чтобы сделать ей приятное. Она таяла под его поцелуями. С умелой и расчетливой неторопливостью, призывая на помощь все свое мастерство в искусстве любви, Ричард довел ее до блаженства. Откинув юбки, он ласкал ее там, где она стала влажной и липкой. Его умелые пальцы находили именно те точки, от прикосновения к которым Мэйсон выгибалась навстречу его руке. И затем, когда он знал, что она готова и не может более ждать ни секунды, он вошел в нее так медленно, так любовно-нежно, что Мэйсон захотелось плакать. Хор пел, и эта песня втекала в нее, проходила сквозь нее, и она впустила Ричарда в себя, и они слились телами и губами. Двигаясь вместе с ним под музыку, поднимаясь и падая вместе с аккордами, Мэйсон воспринимала их соитие как нечто непереносимо красивое. Теперь она забыла о своей победе, теперь все игры были заброшены перед лицом того чуда, что дарило ей его тело.

Они вместе дошли до высшей точки наслаждения как раз в тот миг, когда голоса певцов достигли оглушительного крещендо. Они парили над землей. Они купались в наслаждении, в котором так долго себе отказывали…

Они все еще продолжали лежать в объятиях друг друга, когда голоса стихли. Затем стихла и музыка. И тогда раздались оглушительные аплодисменты. В свете случившегося у обоих было такое ощущение, словно публика аплодировала лично им.

Ричард приподнялся, вспомнив, как и Мэйсон, о том, где они находятся. Она заметила озорной огонек в его глазах, и оба одновременно рассмеялись.

Но он быстро перестал смеяться.