Искусство обольщения обнаженного оборотня

– Ты боишься завтрашнего дня? – спросил он.

– Было бы глупо не бояться, – ответила я. – Я не в восторге, что ты собираешься там присутствовать, но, принимая во внимание разговор о Лесси и фокусы Мо с чугунной сковородкой, я понимаю, что не стоит сотрясать воздух просьбами убраться подальше от неприятностей.

– Чертовски верно.

– Я люблю тебя, Ник. Я не пытаюсь устроить какое-то театральное прощание. Просто хочу кое-что сказать тебе сейчас, пока всё спокойно и нашим задницам ничто не угрожает. Я люблю тебя. Я никого не любила так, как тебя. И буду любить тебя до последнего вздоха.

Ник поджал губы:

– Вот это да! Ты на всё готова пойти, лишь бы переспать со мной, да?

Я рассмеялась:

– Спасибо, как раз то, что мне и нужно.

– Я тоже люблю тебя, – ответил Ник, целуя меня.

Он стащил с меня рубашку через голову и распустил собранные в хвост волосы, которые укрыли нас тёмным блестящим покрывалом. Ник касался меня неторопливо, с какой-то болезненной неспешностью, от которой внизу живота разгоралось обжигающее пламя. Его поцелуи забирали мои дыхание, страх, переживания. Я расстегнула молнию на его брюках, и он застонал от прикосновения моей руки. Ник встал с дивана, поддерживая меня, так как я всё ещё обвивала его талию ногами, и понёс через гостиную.

Мы так и не дошли до моей комнаты, до кровати, с погашенным заранее светом. Быть голыми в комнате, где у меня раньше висели занавески со смурфами – от этой сцены попахивало декадентством и порочностью.

Ник проложил дорожку из поцелуев от шеи до пупка, неспешно покусывая то здесь, то там, и оставляя лёгкие следы на коже. Я потянула его за плечи, чтобы посмотреть ему в глаза и запустить пальцы в его шевелюру, пока он устраивался между моих бёдер.

Когда Ник потянулся за презервативами, лежащими на моём ночном столике, я перехватила его руку. Он удивлённо поднял брови. Я как-то сказала сама себе, что буду знать, когда готова, и теперь сама к этому пришла. Мне хотелось ребёнка от Ника. Были дела, которыми я по-прежнему хотела заниматься – школа, путешествия, управление стаей. Но не думаю, что Ник помешал бы мне. Наоборот, если бы он увидел, что я отказываюсь от мечты, то скорее притащил бы меня к ней за уши.

– Я воспринимаю это как жест, полный надежды, – сказала я ему. – Я могу забеременеть, но, вероятно, всё обойдётся. Возможно, мы переживём завтрашний день только затем, чтобы в следующий вторник оказаться перебитыми.

– Самое худшее выражение надежды, которое мне доводилось слышать, – ответил Ник. – А дальше что? Детальный прогноз на предмет моего возможного гена лысины?

Я фыркнула:

– Дело в том, что я люблю тебя, и не хочу накладывать какие-либо ограничения на то, сколько времени у нас осталось для любви – часы или десятилетия. Мне плевать, что случится завтра, если ты со мной.

Ник улыбнулся и, приникнув к моим губам, легко вошёл в меня. И не было никаких преград между нами – только кожа к коже. Я вздохнула при этом тёплом вторжении, а он легко поглаживал пальцами моё лицо. Он толчками входил в меня, и вскоре мы нашли нужный ритм – успокаивающий, нежный. В этот раз всё было по-другому: тише, лучше. А когда мы, наконец, насытились друг другом, Ник притянул меня к себе, прижавшись грудью к моей спине, и так и держал, не говоря ни слова. И каким-то образом я провалилась в сон.

***

Утро подкралось незаметно и принесло с собой тревогу и беспокойство. Не знаю, что именно я ожидала увидеть – наверное, Клэя и Алисию, ведущих за собой по главной улице танковую дивизию. А когда вражеская стая, казалось, материализовалась среди деревьев из воздуха, у меня мелькнула мысль, что это галлюцинация. Около тридцати человек – меньше половины нашего войска. В основном совсем ещё желторотики. Только несколько членов стаи выглядели приблизительно на мой возраст, остальные были пятнадцати-шестнадцатилетними подростками – тощие, с задиристо-опасливым видом, как у людей, вынужденных выживать. Мне стало интересно: где они были, когда Клэй и Алисия шпионили за нами, и как близко?

Дети плелись позади, уцепившись за нескольких женщин. Среди них были Ронни и Пол, которые приветственно махали нам. И тут до меня дошло: в своё время, много лет назад, Джонас сделал то же самое, что и мы вытворяем сейчас. Он оставил женщин и детей, а сам пошёл завоёвывать новые земли. Но так и не вернулся домой. Я подумала о маме, которая заботилась о дюжинах ребятишек, изо дня в день ожидая новостей, и у меня слегка перехватило дыхание.

Я почувствовала, как наша стая выстроилась позади меня, потом наблюдала, как члены стаи, охраняющие границы, следовали за прибывшими на четырёх лапах. Целый рычащий хор зазвучал позади меня, и я поняла, что некоторые из наших превращаются в волков. А Клэй вразвалку направился ко мне.

Я подняла руку, и звуки вокруг утихли, превратившись в неясный непрекращающийся гул. В светло-каштановых волосах Клэя играло солнце, а его губы кривила пренебрежительная ухмылка. Но за ней ничего не было – просто уловка, попытка скрыть страх, от которого у Клэя тряслись поджилки.