Искусство под градусом. Полный анализ роли алкоголя в искусстве

Страсть к выпивке губит не только трудовика в вашей школе, она губит даже Силена, которого в принципе не существует. Но Силен когда-то знал секрет счастья, и царь Фригии Мидас решил беднягу поймать, чтобы все у него выпытать. Для этого пришлось обычный фонтан превратить в фонтан винный (делов-то). Силен издалека почувствовал запах алкоголя и сам прибежал в ловушку.

Эта сцена черными фигурками написана на лекифе – сосуде для хранения оливкового масла. Художник – Сапфо, около 490 года.

Что мы видим? Старенький лысенький сатир чуть ли не присосался к фонтану. Незаметно подкрался воин, у него в руках путы, чтобы вязать хранителя секрета счастья.

По краям картины – две какие-то важные фигуры, одна из которых предположительно царь Мидас.

Конечно, Силена поймали. Вот до чего доводит неумеренность в питии. Так и нас заманят в алкогольную западню. Но это, а еще то, что дальше случилось с мифическим существом, – совсем другая история. Меня же только волнует, какое вино било из фонтана: красное, белое, игристое?

Ну ладно. Когда человек подпил – чего ему хочется? Мне – плакать, а древним грекам хотелось играть, хорошо для таких развлечений подходил бурдюк. Бурдюк – мешок из мягкой кожи, в который наливали жидкости и даже вино. Можно сказать, что Дионис обретает форму и бурдюк становится кожей бога. «Так почему же не попрыгать на этой коже на одной ноге», – как бы подумали греки и давай скакать. Смысл в том, что на округлом предмете, который для забавы обмазывали жиром, надо удержаться как можно дольше. Процесс игры в «бурдюк» часто рисовали на чашах для вина.

Вот, например, мальчик пытается удержаться на необъятном мешке:

Художник Евергида, около 510 года.

А вот лихой юноша «оседлал» бурдюк и дудит в рог, довольный. Напился и изображает из себя воина:

Художник Шерлеера. Тоже примерно 510 год.

Есть еще одна игра, требующая от участников ловкости и других телесных совершенств. Названия я не знаю, но правила такие: поймать баланс и удержать на себе как можно больше предметов.

Я с трезвой-то головой еле стою на ногах, иногда бьюсь головой о косяки и ни с того ни с сего роняю из рук предметы, а тут такое.

Ну попробуйте встать на одну ногу, на другую ногу повесить тряпочку, и на ступне удержать целую амфору. А вот краснофигурный юноша на стамносе (округлый сосуд, напоминающий амфору) смог. Смог!

Уберите детей подальше от книги. Он еще и голый!

Есть один нюанс: руками держать ничего нельзя, на голове – тоже. Греки считали, что поставить предмет на голову – ерунда, ведь женщины так ходили за водой, набирали в колодце полный кувшин, выпрямляли спины, кувшин на макушку – и домой. Зато можно взять что-нибудь в зубы, это не возбраняется.

Еще один ловкий юноша догадался: сел на бурдюк, руки вытянул вперед, чашу в рот – и победил. И эту сцену запечатлел художник на стамносе. Прекрасный был молодой человек, завидный жених.

Ну и что я могу сказать? Могу сказать, что в древней Греции весело жили – и зеркалу, если уж мы тут тупо и банально принимаем искусство за зеркало, было что отражать. Отличный там был тамада, конкурсы интересные. Но я бы на бурдюк не запрыгнул. И чашку на голове не могу удержать.

Вакх

Едва успел вернуться я домой,
Дурные вести слышу отовсюду,
Нежданная постигла нас беда:
Дома, детей фиванки побросали;
В вакхическом безумии они
Скитаются в горах, поросших лесом,
И бога Диониса – что за бог,
Не знаю – почитают пляской.
Среди их роев полные вином
Стоят кратеры, а вакханки наши
Тайком, поодиночке, в чащу леса
Бегут с мужчиной ложе разделить.

Сокрушался фиванский царь Феней в трагедии Еврипида «Вакханки». Хотелось ему запретить вакханалии, искоренить зло. Да не тут-то было: вакханки, одна из которых – мать царя, разорвали беднягу на куски и принесли его голову во дворец. Вот такое безумие. Конечно, это все литература, но в каждой шутке есть доля правды.