Читаем Искусство под градусом. Полный анализ роли алкоголя в искусстве полностью

Археологи округлили глаза и ахнули: возможно, древние люди варили здесь пиво! И правильно, надо же им было как-то изменять сознание и расслабляться перед мистическим трансом.

Многие шаманы до сих пор используют галлюциногенные травы, так что пиво – еще цветочки. В одном чане даже нашли плечевую кость дикого осла, которой очень удобно размешивать зелье.

Костями газелей и туров был усыпан вообще весь холм. Возможно, это несчастные жертвы богам. Возможно, здесь проводились пиры: пиво и мясо, веселье и экстаз. Возможно, выпивкой и едой награждали строителей храма, пришедших сюда непонятно откуда и непонятно зачем.

Но в любом случае Гебекле-Тепе был построен до неолитической революции, а значит, религия – это не роскошь, ставшая доступной только после перехода к земледелию и скотоводству. А первобытное пиво – может быть, именно оно заставило неугомонных предков расселиться поближе и начать планомерное и муторное выращивание ячменя.

А то что бы мы иначе делали, по каким прериям сейчас скакали, какие коренья ели на обед – неизвестно.

Китай

Моя первая заграница – Китай. Я был совершенно глуп и несмышлен, а Китай – страна большая и загадочная. Чтобы выдержать эту поездку и не чокнуться от торжественности момента и страха перед неизвестным, решено было пить, мы говорили «бухать». Первую бутылку рома открыли еще в самолете, а чем еще заниматься восемь часов над облаками. Приземлились уже как стеклышки, встали под китайским ноябрьским солнцем, у меня в кармане бутылочка ягермайстера, у приятеля в сумке литр виски, вообще нас тридцать человек, мы на гастролях.

Пять дней мы спали ровно столько, сколько нужно для того, чтобы из состояния «как свинья» прийти к состоянию «издали напоминает человека». Все остальное время – репетиции, спектакли, музеи, много странной еды и банального алкоголя. Нет, конечно, мы купили бутылку местной водки. Цвет – прозрачный, запах – отталкивающе одеколонный, вкус – я так и не решился попробовать. Но все остальное время мы пили пресловутое, затертое до дыр, купленное в аэропорту: виски, ром, джин. Рашен туристен. Кто-то даже привез с собой литровую бутылку стандартной русской водки как напоминание о Родине.

Как мы тогда выжили – не знаю. Китай меня удивил. Но что такое пять дней, не успеешь протрезветь – уже обратно. Только одним глазком и посмотрели, ничего не поняли про великую Поднебесную, где за семь тысяч лет до нашей эры уже готовили рисовое вино.

На месте неолитического поселения Цзяху археологи нашли на глиняных чашах остатки древнейшего алкоголя: перебродившая смесь из риса, винограда, меда и ягод боярышника. Тогдашние китайские фермеры умели готовить довольно сложные коктейли. Кто это пил и не помыл за собой чашку?

Какой желтолицый предок? Ау! – кричим мы в вечность.

Иероглиф «цзю» переводится как «вино» и встречается на гадательных надписях, которые наносили на панцири черепах. Это, между прочим, памятники китайской письменности. Правители гадали и спрашивали у мироздания: молодое или старое вино использовать при жертвоприношении. Что отвечало мироздание – неизвестно, но вино перед ритуалом тщательно фильтровали. Для этого использовали стебли специального тростника цзин-мао, который доставляли вассальные князья – это было их обязанностью. Сохранился даже выговор одному оплошавшему князю:

«Вы не представляете в свертках тростник мао, входящий в число ваших подношений, из-за чего жертвы [духам] ванов не приносятся, так как нечем очищать вино…»

Мне вот иногда нравится думать о том, как древние люди изобретали слова и названия, как они объясняли природу, откуда брали звуки, имена-фамилии и легенды. Вот что мешало просто сидеть и пить рисовую брагу, нет – надо было все оправдать, объяснить, придумать.

По одной версии, записанной в сочинении «Чжаньго цэ» (Стратегии сражающихся царств), вино изобрел некий И-ди, мифический министр мифического императора Юя. Юю вино понравилось, но он холодно произнес: «Между последующими поколениями непременно явятся люди, которые благодаря вину потеряют их царства». И больше пить не стал.

По другой легенде, придумал вино человек с именем Ду Кан, про которого ничего не известно. Но предполагают, что Ду Кан это император Шао Кан – тоже мифический. Просто вот взял и придумал. Без особой мистики.

Ну, понятно, что вино здесь в кавычках. Какое «вино» – просто слабенькое пойло, больше похожее на пиво. Чуть поведет – и то хорошо, и то – чудо.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Артхив. Истории искусства. Просто о сложном, интересно о скучном. Рассказываем об искусстве, как никто другой
Артхив. Истории искусства. Просто о сложном, интересно о скучном. Рассказываем об искусстве, как никто другой

Видеть картины, смотреть на них – это хорошо. Однако понимать, исследовать, расшифровывать, анализировать, интерпретировать – вот истинное счастье и восторг. Этот оригинальный художественный рассказ, наполненный историями об искусстве, о людях, которые стоят за ним, и за деталями, которые иногда слишком сложно заметить, поражает своей высотой взглядов, необъятностью знаний и глубиной анализа. Команда «Артхива» не знает границ ни во времени, ни в пространстве. Их завораживает все, что касается творческого духа человека.Это истории искусства, которые выполнят все свои цели: научат определять формы и находить в них смысл, помещать их в контекст и замечать зачастую невидимое. Это истории искусства, чтобы, наконец, по-настоящему влюбиться в искусство, и эта книга привнесет счастье понимать и восхищаться.Авторы: Ольга Потехина, Алена Грошева, Андрей Зимоглядов, Анна Вчерашняя, Анна Сидельникова, Влад Маслов, Евгения Сидельникова, Ирина Олих, Наталья Азаренко, Наталья Кандаурова, Оксана СанжароваВ формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Андрей Зимоглядов , Анна Вчерашняя , Ирина Олих , Наталья Азаренко , Наталья Кандаурова

Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Культура и искусство
Смерть сердца
Смерть сердца

«Смерть сердца» – история юной любви и предательства невинности – самая известная книга Элизабет Боуэн. Осиротевшая шестнадцатилетняя Порция, приехав в Лондон, оказывается в странном мире невысказанных слов, ускользающих взглядов, в атмосфере одновременно утонченно-элегантной и смертельно душной. Воплощение невинности, Порция невольно становится той силой, которой суждено процарапать лакированную поверхность идеальной светской жизни, показать, что под сияющим фасадом скрываются обычные люди, тоскующие и слабые. Элизабет Боуэн, классик британской литературы, участница знаменитого литературного кружка «Блумсбери», ближайшая подруга Вирджинии Вулф, стала связующим звеном между модернизмом начала века и психологической изощренностью второй его половины. В ее книгах острое чувство юмора соединяется с погружением в глубины человеческих мотивов и желаний. Роман «Смерть сердца» входит в список 100 самых важных британских романов в истории английской литературы.

Элизабет Боуэн

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика