Искусство порока

— Знаешь, какие еще слова мне хочется от тебя услышать? — прошептал он.

Она взглянула на него с недоумением:

— Мм?

— Что-то вроде этого, — улыбнулся он.

Он приблизил губы к ее губам, а потом провел по ним языком.

— Мм.

Он опять улыбнулся:

— Так-то лучше.

Он пошевелился, и Атина готова была убить его за то, что плед соскользнул с ее спины.

— Не двигайся, — запротестовала она. — Мне холодно.

— Я знаю другой способ согреться нам обоим. — Он посадил ее себе на колени и обнял за талию. Одна рука скользнула по ее спине и расстегнула верхний крючок корсета.

— Что ты делаешь?

— Стараюсь, чтобы нам было поудобнее, — сказал он и расстегнул еще один, так что стягивавшие корсет металлические ребра немного разошлись.

Дышать стало легче, а сердце забилось чаще, потому что она поняла, что корсет вот-вот упадет. Часть груди уже обнажилась, и Маршалл прильнул к ней губами. Потом его губы переместились в ложбинку между грудями. Эта медленная пытка привела ее в экстаз. С каждым поцелуем она все больше растворялась в приятных ощущениях, забыв обо всем на свете.

Но вот был расстегнут последний крючок, и барьеры пали.

Она инстинктивно прижала к себе плед. Природная стыдливость все еще протестовала. Луч солнца, пробивавшийся сквозь запотевшие стекла окон, освещал ее тело в промокшей мятой сорочке. Он не пытался убрать плед, но сверлил ее взглядом так, будто хотел, чтобы были сломлены препятствия в ее сознании. Он еще ни разу не видел ее обнаженной, и она даже думать боялась, что ее тело может показаться ему отвратительным. Ее роскошные формы не нравились многим молодым людям. Ее отверг Кельвин. Это тело помогало ей столько лет оставаться незамужней…

Он целовал ее нежно, любовно, чтобы дать ей возможность побороть стыдливость.

Затем он посадил ее себе на колени и крепко прижал к своим бедрам, и лежа впервые прикоснулась к его обнаженному телу. Эротическое возбуждение вспыхнуло у нее между ног.

Между тем большая мозолистая ладонь обхватила ее лицо, и она стала ее целовать. Она не знала, чего ей хотелось больше — целовать эти мозоли или ощущать их на своем лице.

А вторая рука уже опустилась вниз и подняла подол юбки. Она вздрогнула, но эта большая рука, такая сильная и теплая, уже проторила тропинку по ее бедру, и у нее вдруг появилось ощущение, что она медленно возрождается к жизни.

Он это почувствовал. Она поняла это по твердой плоти, упиравшейся ей в бедро. Если кто-то и был недоволен ее формами, то этот мужчина оценил их. К ней наконец начала возвращаться уверенность.

— Сядь напротив меня, — хриплым от страсти голосом сказал он.

Она пересела, а он опустился перед ней на колени и рывком отбросил плед, который она все еще удерживала рукой.

Она наблюдала за тем, как он оглядывает ее тело, выражение его лица было серьезным, однако его учащенное дыхание говорило о том, что его возбуждение растет. Обеими руками он стянул через голову сорочку и, отбросив ее в сторону, жадно набросился на ее соски.

Ее полностью обнаженное тело было готово принять его ласки, и он воспользовался этой возможностью, дав волю рукам. Было время, когда она представляла себе — не без смущения, — как будут выглядеть ее бедра во время секса, но сейчас все сомнения вытеснили ощущения от прикосновений Маршалла. Он просунул руку ей между ног, и она вздрогнула, когда его пальцы завладели чувствительными лепестками ее плоти. Неужели мужчина может быть таким нежным? Каждое прикосновение было словно признание в любви. Он целовал ее все то время, когда его пальцы были у нее внутри, и она почти теряла сознание от наслаждения.

Он умело ласкал жемчужину у нее между ног, варьируя ритм, пока не нашел тот, от которого у нее из груди вырвался стон.

В ее затуманенном сознании вдруг всплыло воспоминание об их первой близости. Тогда она брала то, что он ей предлагал. Теперь она будет отдавать свой долг.

— Остановись, — выдохнула она.

Подождав, пока вожделение немного утихло, она сказала:

— Сядь напротив меня.

Он улыбнулся напряженному выражению ее лица и пересел. Теперь она опустилась у него между ног, и уже одна эта поза вызвала у нее всплеск эротики. Она медленно расстегнула пуговицы брюк.

— Я всегда хотела потрогать тебя здесь. Можно?

Его улыбка стала еще шире.

— Не стану же я разочаровывать такую прелестную рыжеволосую женщину.

При дневном свете она могла лучше разглядеть его плоть. Она была покрыта сетью тонких сосудов и удивительно мягкой. Конец, напротив, был большим и твердым, и она снова удивилась, как легко он в нее вошел. Она начала гладить волосы вокруг плоти и прикасалась к мешочку под ней.

Прошло несколько мгновений, и Маршалл, прервав ее ласки, спросил:

— Что-то не так?

Она покраснела.

— Лорд Радерфорд учил нас одному способу делать это, мистер Гэллинтри показывал другой. А я пытаюсь понять, какой из них лучше.

Он зарычал и усадил ее к себе на колени.

— Мне наплевать, какому способу вас учили эти похабники. Сейчас я покажу тебе, что нравится мне.