Искусство проклинать [СИ]

И эта толстая кокетливая идиотка! Улыбка — прямо из прошлой жизни… Нет, злиться рано. Сначала будем считать… Навьё скоро отключится, а после взрывов — заметно потеряют активность и подготовленные кандидаты на убой, те, кто «на новенького». Остаётся чуть больше сотни. В бой полезет половина, может — треть. Значит, с припуском, голов тридцать-сорок… Нас пятеро. Главные их силы пойдут на Ильяса и Витьку. Витьке это на руку — все его восточные умения, вместе со школами-секциями, как раз для толпы. Ильяс тоже справится, он настоящий богатырь. Человек двадцать — тридцать они завалят запросто. Я кажусь слабым противником, но по одному-двое успокою, надеюсь, ещё с десяток-полтора, по мере поступления. Льву Борисычу с Ашотом надо только защищать себя и друг друга. Рустами пока не зовём… Мы справимся, должны справиться!

Ильяса всё-таки стошнило, и он, бросив на нас виноватый взгляд, снова вернулся на своё место. Лев Борисыч, если и был шокирован, то умел это хорошо скрыть. Чего-чего, а подобного-то он, наверно, насмотрелся ещё маленьким мальчиком в киевском гетто, где лютовали чужеземные изверги. Дикий секс ему не в диковинку…

Что-то знакомое, какая-то близкая мысль крутится в голове, не даёт покоя, а я не могу её поймать… И это не подсчёт вражьих голов. Что же? О чём я думала перед этим? Дядя Вадик… В гробу, в белых тапочках… А гроба вовсе нет… Это Хорс так пошутил… Нет! Не дотягивает Хорс для такой шутки… Это… это мои слова… Сказанные в запале, как проклятье… Неужели…

Шеф тихо кашлянул и я обратила на него внимание. Он взглянул на часы, и, вопросительно, — на меня. Я тоже проверила время. Оно уже подошло, Витька с Ашотом уже должны были справиться. Я отрицательно потрясла головой, снова впиваясь глазами в толпу. Ещё минут пять, для полной уверенности… Взрывное дело не любит спешки.

Я отметила про себя местонахождение Митрофана, любезничающего под кустиком с двумя хорошеньким, бледно-светящимися, парнями.

Тоже навьё. Но эти — привилегированные, личная блажь. Ядза они могут и не захотеть: закормленные.

Толпа вдруг взвыла, и Иван подошёл к длинному свёртку, уложенному позади Хорса, на высоких носилках. Он откинул чёрную ткань, свёрток зашевелился, и с носилок встала Аста. Зеленовато-белая, со следами укусов на голом теле, с багровым шрамом через всю шею, от уха до уха. Хорс прокричал что-то восторженное, и обнял новообращённую. У меня по телу прошла знакомая зыбь озноба, а потом — жар.

Аста стояла слишком далеко от других подложных, ядза ей не будет слышно, это уже не поправишь. Значит, не стоит выпускать из вида эту гадину… Ничего, пробьёмся! И уже пора! Ашот с Витькой ждут сигнала! Я подожгла ракету, и направила её вверх. Она рассыпалась на искры чуть дальше костра, и сразу вспыхнуло, загорелось огненное кольцо вокруг поляны, среди деревьев, разбрасывая снопы голубоватой пыльцы.

Прозвучало два-три ракеточных взрыва прямо над толпой, и навьё кинулось наземь — подбирать распылённое ядзо. Наперекор моему предположению, мальчики Митрофана, тоже поползли по траве, всхлипывая от нетерпения, закатывая белые глаза. Скуповат, доктор — то, потчевал, видать, плохо… Маринка с матерью сели прямо в грязь, и стали кормить друг друга землёй, пахнущей упоительным зельем.

Господи, прости им, если можешь. Как я прощаю… Прости!

Я высоко подняла Алексо над головой, и встала на край высокого пригорка. Сатанисты меня ещё не видели. Сейчас, увидите… Зелёный луч Алексо воткнулся прямо в огонь костра, и там жарко запылало пламя. Четверо приближённых Хорса быстро, по-деловому, кинулись в сторону машин. Неужели, за оружием? Ильяс побежал им наперерез, прячась в тени пригорка. Хорошо соображаешь, парень! Только не ошибись! Не дай им взять тебя в кольцо… А мне тоже пора!

— Ну, вот, голубчики сатанисты! Теперь вам всем пришёл конец. Именем Господа Бога объявляю вам судную ночь! — голос на низких тонах у меня сильный, он прозвучал так, как надо: достаточно спокойно, громко и вполне уверенно.

Толпа отшатнулась, зашумела. Переждав крики, я снова подняла Алексо, стараясь как прожектором пройтись по рядам лиц. Это подействовало. Подготовленные попадали, забились в судорогах. Алексо подогрел в них, принятое при вдохе, распылённое ядзо.

Их даже больше, чем я рассчитывала… Значит, противников-бойцов может быть поменьше. Теперь навьё…

Те, что ещё не уснули, вспыхивали и бежали от прикосновения луча Алексо. Завыли бледные мальчики, дядя Вадик упал на колени, прикрывая лицо перепончатыми, как гусиные лапы, руками. Живые отчаянно вопили.

— Тихо! Молчать и слушать! Всем стоять, поляна окружена. Мы с оружием, на перешейке вас встретит огонь!

Со стороны, где скрылся Ильяс, словно в подтверждение моих слов, раздались один за другим два взрыва, мгновения спустя — третий. Двое ещё не вырубившихся подложных поползли к месту боя, на запах свежей крови. Хорс выступил вперёд, раскрыв рот, и я, почти не целясь, выстрелила в его сторону. Он заорал, упал, схватившись за ногу. Его тут же прикрыли, сомкнув ряд приближённых.