Искусство провокации

В финансовом управлении КГБ давно уже выработали схему, когда сотрудник-нелегал обеспечивается законным бизнесом и в короткое время переходит на самофинансирование. С одной стороны, это — хорошо, потому что потом (если оно будет — это «потом«!) не придется отчитываться за каждую копейку, а с другой стороны, это очень хорошо, потому что — пошли они все на хрен со своими «можно и нельзя»!

...Одесса, как Одесса, Болгария, как Болгария, а Турция — все тот же Азербайджан. Сергей почувствовал себя в покое, когда поезд прибыл в Париж. Ах, эта Франция! Страна бездельников и болтунов. Страна необязательных людей и скучных женщин, которым не наплевать только на самих себя, поэтому опасаться французской полиции не за чем — если ты не совершил какую-нибудь глупость и не попал в участок — никто тебя не тронет. Если попал — берегись: французская криминальная полиция самая жестокая в мире. У них отсутствует всякая презумпция невиновности. Закон один: если попался, значит виноват уже в том, что попался, а в чем-нибудь уж ты точно виноват. Поэтому если не расскажешь — в чем — тебя так отделают, что ты примешь все их предложения (через пять-шесть допросов) и признаешься во всем, вплоть до покушения на генерала де Голля, подготовку третьей мировой войны и создание СС в Германии в тридцать третьем.

Французы — зануды, скупые и обидчивые, плохо пахнущие и плохо одевающиеся люди. Все эти истории про французскую любовь и мушкетеров придуманы лишь за тем, чтобы создать ауру необыкновенной нации. А ведь по сути-то, французскую любовь придумали не женщины, а мужчины, которым было противно раздевать своих женщин, от которых дурно пахло, которые узнали про мыло и начали мыться последними в Европе. Да просто они не хотели заразиться всякими дурными болезнями, которые гуляли по Франции, как хотели!

Франция пятьдесят пятого года — это праздник длиной в десять лет. Десять лет после окончания войны французы гуляют. Очередная Республика, очередные внутриполитические интриги и много вина — вот и все, чем занималась Франция, которая привыкла к тому, что на ней всегда отдыхала вся Европа. Именно этого Франция жаждала более всего: «Я девушка легкомысленная — отдыхайте на мне!» — лозунг всех французов, которые с большим удовольствие сдадут Вам комнату и свою жену, но только, за хорошие деньги. Все остальное их в Вас не интересует. Сергей даже не почувствовал, что его, как немецкого журналиста не любят — совсем даже наоборот. К нему относились, как к представителю победителя, которому в свое время удалось поиметь их по полной программе. Ведь, кроме движения Сопротивления, которое было вовсе даже не столь мощным, как теперь говорят, все остальные французы спокойно и флегматично относились к появлению немецкой армии во Франции в начале сороковых.

Для Трошина, который прекрасно владел немецким, английским и испанским языками не составляло труда быстро находить новых знакомых, потому что французские издали слишком жадны и ленивы, чтобы получать информацию, направляя своих корреспондентов в другие страны. Им кажется, что экономика и политика всего мира — это не более, чем точная копия того, что делается во Франции. Поэтому предложения о публикации материалов Клауса Мозеля, в качестве специального внештатного корреспондента, не спотыкались даже о финансовый момент — этот самый Мозель не торговался, а брал то, что предлагают, просто раз от разу чуть повышаю цену на свои статьи франков на десять-пятнадцать, не более. Это моментально подружило его с французскими журналистами, которые публиковали свои статьи, ссылаясь на него в прессе. А Мозель продавал им материал совсем недорого, получая при этом лишний раз упоминание своего имени в газетах. Когда Сергей понял, что схема заработала, он двинулся далее по маршруту в Бельгию, Нидерланды и Англию.