Искусство прозы, а заодно и поэзии

Советские подростки конца 1960-х – начала 1970-х.

Что мы носили:

– майки под рубашками (самих рубашек не помню),

– пионерские галстуки с надписями, сделанными шариковой авторучкой («Что пожелать тебе – не знаю, / Ты только начинаешь жить…» – сколь пронзительной кажется теперь вторая строка!),

– болоньевые плащи,

– кеды и, что не менее важно, полукеды,

– волосы, не то чтобы очень пышные, но каждый поход в парикмахерскую был подростковой драмой (стрижка называлась «полубокс» и стоила сорок копеек),

…

Что мы слушали:

– разговоры соседей за стеной,

– голоса за окнами школы,

– гибкие грампластинки, из которых особенно ценились приложения к журналу «Кругозор»,

– «Битлз» (много),

– «Роллинг стоунз» (мало),

– песни дембелей и бывалых зэков,

– частушки под гармошку,

– «Песняров», «Веселых ребят», «Самоцветы», «Поющие…» и «Голубые…» «гитары» (конечно же)…

Так вот, не может быть никакой адекватной истории, если она не учитывает все эти штуки. Это был 1-й пункт из упомянутых трех. История может быть написана только изнутри, причем даже исследование источников мало что даст. Что может сделать историк с только что процитированным списком? Какой социологический вывод сделает? Каким образом он встроит в частную биографию авторов биографию певца, поющего унылые слова:

Helpless, helpless, helpless.
Baby can you hear me now?
The chains are locked and tied across the door,
Baby, sing with me somehow.

Еще в аннотации сказано, что это нон-фикшн – это будет 2-й пункт. Ну да, нон-фикшн, поскольку все это было и есть на самом деле. Вымысла, что ли, нет. Как-то странно: вся эта история построена на вымысле: вымышления страны за океаном и людей, которых не представлялось увидеть вживую никогда. Но это мелочи, а дело существенней: в самом тексте есть определенный сдвиг, на основе документальности без сюжетного героя-идиота возникает приварок, книга в сумме не равна сумме составляющих ее элементов. Возникает дополнительное со-бытие, выдвигающее книгу за изложенную поверхность событий и артефактов. А это очень сложно сделать – без всяких там бессмысленных выдумок нарисовать на ровном месте то, что выносит текст за пределы изложения, позволяя ему жить самому.

Вообще, нон-фикшн: человек входит в реальное пространство, но воспринимает его по-своему. Где он в этот момент находится? В реальности, в выдумке?