Искусство путешествовать

Рассказывая о своей любви к рисованию (а он неизменно возвращался с прогулок и из путешествий с множеством набросков и зарисовок), Раскин как-то заметил, что склонность к этому занятию родилась в нем «не из желания произвести на кого-то впечатление, не для того, чтобы заработать хорошую репутацию, не ради других людей и не для собственного благополучия, а появилась как-то стихийно, как своего рода инстинкт, наподобие того, что требует от нас добывать себе пищу и воду». Поедание пищи, утоление жажды и рисование — все эти виды человеческой деятельности роднит то, что они связаны с потреблением желаемой субстанции и переносом чего-то нужного и полезного извне внутрь человека. Раскин рассказывал, что в детстве ему до того нравилось, как выглядит трава, что он порой испытывал необъяснимое желание съесть ее. Впрочем, мальчик быстро сообразил, что лучше не жевать траву, а попытаться ее зарисовать: «Я ложился на землю и рисовал травинки одну за другой, день за днем наблюдая за тем, как они растут. Постепенно облазив так фут за футом весь луг или поросший мхом берег реки, я вдруг осознавал, что обладаю(курсив мой. — А. Б.) ими в полной мере».

Фотография как таковая не обеспечивает получение того же результата, который достигается мысленным «поеданием» прекрасного объекта. Подлинное обладание каким-либо ландшафтом или памятником является результатом приложения сознательных усилий к тому, чтобы разобраться в структуре наблюдаемого объекта, понять его устройство; увидеть красоту можно, просто взглянув на красивый предмет или ландшафт. Как долго сохранится красота в нашей памяти, зависит от того, насколько сознательно мы воспринимали и пытались понять ее.

Джон Раскин. «Этюд грудного пера павлина». 1873.

Фотоаппарат стирает разницу между такими понятиями, как «смотреть» и «замечать», между созерцанием и обладанием. Несомненно, фотография дает нам возможность подлинного познания объекта, но необдуманное использование технологии приводит к тому, что усилия, прилагаемые к познанию прекрасного, становятся слишком поверхностными. Человек сам не замечает, как приходит к выводу, что работа по познанию того или иного объекта сводится к простому фотографированию его с нескольких точек. Для того чтобы по-настоящему познать то или иное место — например, участок леса, — нужно поглотить, «прожевать» его, не забывая в ходе этого процесса задавать себе множество вопросов и пытаться найти на них ответы. Например, таких: «Как стволы соединены с корнями?», «Откуда и как появляется туман?», «Почему одно дерево кажется темнее, чем другое?». Между тем если заменить фотографирование зарисовыванием объекта, то подобные вопросы по ходу дела будут возникать сами собой и потребуют определенного осмысления.

5

Воодушевленный весьма демократичными взглядами Раскина на искусство рисования, я рискнул попробовать себя в этом деле во время поездок и путешествий. Что касается объектов зарисовки, то мне казалось наиболее разумным руководствоваться зовом желания обладать красотой — тем самым инстинктом, который ранее просто потребовал от меня взять в руки фотоаппарат. Говоря словами Раскина, «твое искусство должно стать данью тому, что тебе нравится, что ты любишь. Это может быть признание в любви чему угодно, даже морской ракушке или простому камню».