Искусство расследования преступлений

Только в судебном заседании 18–21 июня 1929 года это дело, наконец, разрешено судом по существу.

Моск. губ. суд в приговоре по этому делу признал доказанным, что обвиняемые Филатовы Степан Данилович и Виктор Степанович, Кочефанов, Лебедев и Плетневы совершили деяния, выразившиеся в том, что они занимались агитацией, направленной к возбуждению национальной вражды, учиняли дебоши и драки с криками: «бей жидов и коммунистов», а равно составляли подложные документы в партийные органы на коммунистов — иностранцев[5], что деяние это является общественно-опасным и подходит под признаки 1 ч. 59⁷ и 2 ч. 74 ст. УК, и что совершение деяния, предусмотр. 1 ч. 142 ст. (причинение тяжкого повреждения Соболеву), представляется в отношении этих обвиняемых недоказанным, — и приговорил: Филатовых Степана и Виктора к лишению свободы на один год и 6 мес. каждого с зачетом предварительного заключения и с сокращением Виктору Филатову срока лишения свободы на одну треть, т. е. до одного года; Кочефанова и Плетневых к принудительным работам сроком на 1 год каждого, а Лебедева к принудительным работам сроком на 8 месяцев.

* * *

Крайне длительный процесс расследования и суда по этому делу и переходы от одной инстанции к другой, в порядке подследственности и подсудности, объясняются, как это нетрудно заключить из изложенного, главным образом тем, что в отдельных стадиях процесса по этому делу, как лицами, участвовавшими в предварительном расследовании, так и судьями, преуменьшалась степень социальной опасности подлежащих исследованию в данном деле преступных действий, — происходила таким обозом недооценка общественного значения исследуемых событий, в условиях современной советской действительности, — с точки зрения классовой, и политической. Этим объясняется не только неправильная с самого первого момента возбуждения уголовного дела квалификация преступных деяний по действующему материальному закону, но и все другие недочеты, которые были отмечены в процессуальной работе органов расследования.

Эти недочеты выразились прежде всего в том, что милиция, осведомленная о целом ряде вопиющих фактов, имевших место в домоуправлении дома № 37, даже после обнаружения в пределах этого домоуправления найденного в бессознательном состоянии раненого кирпичом в голову человека, не приступила своевременно к производству расследования по заявлению потерпевших, и не было совсем произведено на месте ни осмотра места преступления, ни опроса заинтересованных в деле лиц.

В связи с этими первичными процессуальными «промахами» — чтобы не назвать их служебной небрежностью, — стали последовательно и по инерции наслаиваться в деле и другие промахи: и штампованное определение нарсуда о том, что в данном деле нет наличия общественно-опасных действий, и следственный допрос в дальнейшем свидетелей, которые должны были подтверждать априорное заключение следователя (имевшего, конечно, в производстве уже такие дела и ранее), о том, что в сущности здесь ничего особенного нет и не было, а «если что и было, так объясняется невежеством и темнотой» (подразумевается, надо думать, невежество и темнота «помещика» Филатова и его сыновей, получивших высшее техническое образование?); и наконец все дальнейшие определения высших инстанций, имевших перед собой недоследованные и не освещенные с точки зрения советского уголовного права и социалистического правосознания сырые материалы расследования.

Не менее важным дефектом является — неустановление с достаточной тщательностью характеристики личности обвиняемых, их «классового лица».

В деле были лишь некоторые случайные материалы, хотя и дающие убийственную характеристику в отношении Филатова-отца и старших его сыновей, но не вполне проверенные, а следовательно, может быть, и недостоверные. На этот недостаток расследования, между прочим, указывал и губсуд, когда считал необходимым дело возвратить к доследованию (определение от 10 мая 1929 г.): это обстоятельство по делам о преступлениях, предусм. 59⁷ ст. УК, как правильно отметил губсуд, имеет немаловажное значение.

Несмотря на указанные дефекты и недочеты в производстве дела Филатовых, советский уголовный суд, как мы видели, вскрыл все-таки истину в деле, дав в приговоре от 18–21 июня 1929 года правильную, на классовой основе, оценку преступным фактам, подлежавшим его рассмотрению.