Искусство рассуждать о книгах, которых вы не читали

Обратите внимание на вопрос генерала о «расписании» для прямого сообщения и пересадок — именно такие вещи должны интересовать просвещенного человека, а не та или иная конкретная книжка. Вот так и железнодорожный диспетчер следит за совокупным движением поездов по путям, а не за тем, что везет какой-то один состав. И образ черепной коробки — еще один мощный аргумент за то, что взаимосвязи между идеями в культуре имеют куда большее значение, чем сами эти идеи.

Вообще-то, можно было бы усомниться в том, что наш библиотекарь и правда совсем не читает книг, ведь его весьма интересуют книги о книгах — то есть попросту каталоги. Но у них совершенно особый статус, и, по сути, их можно приравнять к обыкновенным спискам. К тому же именно благодаря им у нас есть визуальный образ тех взаимосвязей между книгами, к которым должен приглядываться человек, если он собирается одновременно взять под контроль огромное количество книг, например потому, что безумно их любит.

• • •

Идея нашего библиотекаря о том, что нужно «охватить взглядом» много книг, весьма полезна в практическом плане: именно такой интуитивно выбранный подход помогает некоторым искусникам с честью выходить из ситуаций, где их могли бы вот-вот ущучить и обвинить в невежестве и бескультурье.

Просвещенные люди знают (а необразованные, себе на горе, не знают как раз этого): культура — прежде всего умение ориентироваться. Ведь светлой головушкой считают не того человека, который прочел ту или иную книгу, а того, кто ориентируется в них как в системе — то есть понимает, что книги складываются в некую систему, и может определить место каждого элемента по отношению к другим. Внутреннее содержание книги играет здесь менее важную роль, чем то, как она воспринимается снаружи, иными словами, внутреннее содержание книги и есть то, что вокруг нее: самое важное в книге — это ее соседи по книжной полке.

Поэтому для просвещенного человека ничуть не вредно не прочесть той или иной книги: если такой человек и не знает в точности ее содержания, он, как правило, имеет представление о ее положении, то есть о том, какое место эта книга занимает среди других. Проводить такое различие между содержанием книги и ее положением очень важно, ведь именно это помогает людям, которых культура не пугает, без труда говорить на любую тему.

Вот я, например, не прочел «Улисса» (КС ++) Джойса и, весьма вероятно, уже никогда не прочту. Поэтому я плохо представляю себе «содержание» этой книги. Содержание, но не положение. Потому что в содержании книги очень большая часть — от ее положения. В разговоре об «Улиссе» я совсем не чувствую себя безоружным, потому что могу довольно точно указать место этой книги по отношению К другим. Знаю также, что это — новая версия «Одиссеи» (КП и КС ++), что она относится к литературе «потока сознания», что действие разворачивается в Дублине в течение одного дня и т.д. И поэтому на лекциях я зачастую, нисколько не смущаясь, упоминаю Джойса.

Более того, как мы увидим дальше, анализируя внутренние конфликты, которые стоят за нашей манерой говорить о прочитанном, я вполне могу без всякого стеснения признаться в том, что не читал Джойса. Мою библиотеку интеллектуала, как и всякую библиотеку, характеризуют, в числе прочего, присущие ей пробелы и упущения, и, по сути, они не столь важны, ведь библиотека эта достаточно наполнена, чтобы прореха не бросалась в глаза: слишком быстро любая беседа перескакивает с одной книги на другую.

Вопреки расхожим представлениям в большинстве разговоров о какой-нибудь книге речь идет, собственно, не о ней, а о довольно большой группе книг — обо всех, которые представляются важными для определенной группы в данный момент. Эту группу значимых книг я буду называть коллективной библиотекой, и знать, что в нее входит, действительно важно — именно это понадобится в разговоре о книгах. Но знать требуется не отдельные элементы этой группы, а соотношения между ними, и такое знание с легкостью сочетается с тем, что человек не знаком подробно с большей частью книг из этого круга.

Ведь книга перестает быть для нас неизвестной с того момента, как она попадает в зону нашего внимания, и, если мы ничего не знаем о книге, это вовсе не мешает нам думать о ней или рассуждать. Просвещенному и любопытному человеку еще до того, как он открыл книгу, достаточно знать ее название или один раз взглянуть на обложку, чтобы у него возник ряд наблюдений и образов, которые уже могут сложиться в первоначальное мнение, и сформироваться ему тем проще, что общая культура дает человеку некое представление о книгах как единой системе. Самая краткая встреча с книгой, даже если она осталась закрытой, может стать для такого не-читателя началом настоящего личного знакомства с ней, к тому же, честно говоря, любая новая книга перестает быть новой после первой встречи.

• • •