Искусство рассуждать о книгах, которых вы не читали

«– Конечно, – сказал Дориа, раскинувшись в креслах, точно какой-нибудь султан. – Я просмотрел сборник и дал его на прочтение человеку высокого вкуса, тонкому ценителю, – сам я не притязаю на роль знатока. Я, мой друг, покупаю проверенную славу, как один англичанин покупал любовь. Вы столь же редкий поэт, сколь редкостна ваша красота, – сказал Дориа. – Клянусь, я говорю не как книгопродавец. Ваши сонеты великолепны, в них не чувствуется никакого напряжения, они естественны, как все, что создано по наитию и вдохновению. И наконец, вы мастер рифмы – это одно из достоинств новой школы. Ваши “Маргаритки” – прекрасная книга, но это еще не дело, а я могу заниматься лишь крупным делом».

Хотя Дориа отказывается печатать рукопись и не претендует на то, что прочел ее от начала до конца, он все же утверждает, что познакомился с ней, и даже делает некоторые стилистические ремарки, например хвалит рифмы. Но хитрость, придуманная Лусто, заставляет его действовать тоньше:

«– Моя рукопись у вас? – сказал Люсьен холодно.

– Вот она, мой друг, – отвечал Дориа, и в его обращении с Люсьеном появилась какая-то вкрадчивость.

Поэт взял сверток, не проверив состояние перевязи, настолько вид Дориа внушал уверенность в том, что он прочел “Маргаритки”. Люсьен вышел вместе с Лусто; казалось, он не был ни удручен, ни раздосадован. Дориа проводил обоих друзей в лавку, беседуя о своем журнале и о газете Лусто. Люсьен небрежно играл рукописью “Маргариток”.

– Ты в самом деле думаешь, что Дориа прочел или давал кому-нибудь прочесть твои сонеты? – шепнул ему Этьен.

– Само собою, – сказал Люсьен.

– Посмотри на перевязь.

Люсьен взглянул и убедился, что пометка и шнур вполне совпадали».

Дориа не открывал манускрипт, но ему вполне удается, развивая свои предыдущие оценки книги, высказывать и более конкретные соображения:

«– Какой сонет вам более всего пришелся по вкусу? – сказал Люсьен издателю, побледнев от гнева и досады.

– Они все замечательны, мой друг, – отвечал Дориа, – но сонет, посвященный маргаритке, просто прелесть! Он завершается тонкой и восхитительной мыслью. Оттого я и предвижу, какой успех будет иметь ваша проза».

* * *

Разговор Люсьена и Лусто, который происходит потом, в очередной раз демонстрирует, что не обязательно читать книгу, чтобы рассуждать о ней. Лусто предлагает другу, чтобы отомстить Дориа, написать убийственную рецензию на книгу Натана, писателя, которому этот издатель покровительствует. Но книга так хороша, что Люсьен не понимает, как можно писать против нее. Лусто, смеясь, объясняет ему, что пора учиться ремеслу, а профессия журналиста – сродни работе акробата, потому что надо уметь обратить достоинства книги в недостатки, а чудо мастерства представить как «пошлый вздор».

Лусто объясняет Люсьену, каким образом он может разгромить книгу, о которой на самом деле придерживается самого лучшего мнения. Сначала нужно сказать правду и похвалить книгу. Тогда публика, подготовленная таким благожелательным началом, сочтет, что критик беспристрастен, и дальше уже будет ему доверять.

Кроме того, Лусто предлагает показать, что книга Натана типична для того состояния, в котором находится французская литература. Для нового пагубного жанра характерен избыток описаний и диалогов, так же как и обилие образов, и все это – в ущерб высокой мысли, которая всегда звучала в великих произведениях французской литературы. Безусловно, продолжает Лусто, Вальтер Скотт выдающийся писатель, но он открывает дорогу только для подражателей и его влияние гибельно для тех, кто за ним последует.

Противопоставление литературы идей и литературы образов, которое предлагает Лусто, должно быть использовано против Натана, его предполагается представить как подражателя, талант которого – лишь видимость. Несмотря на достоинства его книги, она пагубна, потому что впускает в литературу толпу, давая возможность целой армии писак подражать столь легкой форме. Лусто советует Люсьену посетовать на упадок вкуса в обществе и восславить борьбу против вторжения романтиков, которую ведут те писатели, что, вслед за Вольтером, защищают идею, а не образ.

Надо сказать, что способы разгромить книгу, которые известны Лусто, на этом не исчерпываются: он рассказывает Люсьену и о других «формах»; среди них, например, редакционная статья, задача которой – «задушить книгу двумя обещаниями»: в заголовке такой статьи стоит нужное название книги, но наполнена она общими рассуждениями, которые заканчиваются обещанием разобрать названную книгу в следующей статье, только эта следующая статья никогда не появится.

* * *