Искусство рассуждать о книгах, которых вы не читали

Вопрос состоит в том, выдумывает ли искусствовед, когда упоминает о драматической кончине героини романа, – или, другими словами, пишет ли сам Нацумэ Сосэки о книге, которой он не читал. Говорится ли в романе о смерти героини, и если считать, что да, то действительно ли это описание настолько проникновенно, что в нем чувствуется нечто демоническое?

Ответить на этот вопрос не так просто. Исторический персонаж, который, видимо, является героиней романа, – царица Феофано, супруга императора Никифора, участвовавшая в заговоре против него, не умирает в романе, но на последней странице ее отправляют в ссылку, заключают в монастырь. Тоже своего рода смерть, или, по меньшей мере, уход со сцены, так что читатель, добросовестно прочитавший книгу, мог забыть точные обстоятельства ее ухода, а запомнить просто, что с ней случилось что-то нехорошее, но это не повод его обвинять в том, что он не прочел роман.

Проблема усложняется тем, что на самом деле в книге не одна, а две героини. Вторая – царевна Агата, скромная положительная девушка, которая, узнав о смерти в бою своего возлюбленного, Василия Дигениса, соратника императора Никифора, удаляется в монастырь. Этот пассаж удался автору: в нем не ощущается избытка лирики. Итак, действительно есть трогательное исчезновение одного персонажа-женщины, и, если кому-то потом покажется, что героиня умерла, этого явно недостаточно, чтобы судить, действительно ли человек прочел книгу.

Если отвлечься от установления факта, идет ли в «Феофано» речь о смерти героини или нет, а посмотреть под другим углом зрения, оказывается, что искусствовед хвалит этот пассаж совершенно обоснованно: в определенном смысле можно признать, что он там действительно есть, по крайней мере, на виртуальном уровне незавершенных линий. Найдется немного приключенческих романов о том времени, в которых не было бы женщин, и трудно придумать способ удерживать внимание читателя без любовной истории. А тогда или надо заставить героиню умереть – или рассказывать историю с хорошим концом, но они что-то не слишком котируются в литературе[57].

Итак, действительно нелегко установить, читал ли искусствовед в золотых очках роман «Феофано». Во-первых, не будет большой ошибкой сказать, что в книге прозвучала тема смерти героини, хотя, возможно, лучше было бы назвать это исчезновением. Во-вторых, такая ошибка вовсе не доказывает, что он книги не читал, потому что смерть героини – настолько подходящий к делу образ, что вполне естественно, если у читателя, дочитавшего книгу, возникает такая ассоциация и ему начинает казаться, что это и правда есть в книге.

Ведь книги, о которых мы рассуждаем, это не только реальные томики, материальные объекты, данные нам в ощущении для идеального прочтения от корки до корки, но еще и книги-фантомы, возникающие при соединении виртуальных нереализованных возможностей каждой книги и нашего подсознания – такое продолжение книг дает даже больше пищи для фантазий и разговоров, чем реальные книги, из которых теоретически все это выросло[58].

* * *

Видите, как беседа о книге выводит нас в такое пространство, где понятия истинного и ложного, бесспорные для искусствоведа в золотых очках, сильно размываются. Прежде всего, трудно точно сказать, читал человек некую книгу или нет, потому что чтение – понятие весьма неопределенное. Следовательно, почти невозможно сказать, читали ли ее другие, ведь для этого они сами должны были бы знать ответ на этот вопрос. Наконец, и содержание текста – вещь непростая: как видите, сложно с уверенностью утверждать, что какого-то эпизода там точно нет.

Выходит, что виртуальное пространство дискуссии о книгах отличается большой неопределенностью, которая затрагивает как участников этой дискуссии, не способных точно сказать, что именно они читали или не читали, так и сам изменчивый предмет обсуждения. Но в этой неопределенности есть не только минусы. Она предлагает любопытные возможности – обитателям этой эфемерной библиотеки надо просто воспользоваться случаем и превратить ее в настоящее пространство для вымысла.

То, что я связываю виртуальную библиотеку наших дискуссий о книгах с вымыслом, не нужно понимать как пренебрежительную оценку. Это пространство, если только участники дискуссии соблюдают его правила, может стать почвой для собственного творчества. Для творчества, построенного на тех откликах, что упоминание о книге вызывает у людей, ее не читавших. Творчество это может быть как индивидуальным, так и коллективным. Его цель – сделать из всех откликов вместе книгу, лучше всего соответствующую тому сочетанию, в которое складываются участники – не-читатели. Конечно, эта книга будет очень слабо связана с оригиналом (да и как нам оценить это точно!), зато она будет максимально близка к той гипотетической точке, где сближаются разные внутренние книги.