Искусство Раздевания

Том стоял в фойе с большим стаканом колы. Еще он догадался купить конфеты. Я с радостью взяла одну из них. Восхитительный вишневый вкус тут же поднял мне настроение.

— Хорошо танцуют, да? — спросил Том.

— Наверное, к концу выступления у них ужасно болят ноги.

Свет снова начал гаснуть, и я отправилась в зал вслед за ним.

Вторая часть была хуже первой. Танцы становились однообразными, и я уже не могла дождаться, когда ведущая актриса сядет и угомонится. Но постановщик хореографии определенно хотел поразить собравшихся бесконечными поворотами и непрекращающимися очередями чечетки. Похоже, ему удалось добиться ожидаемого эффекта — аудитория, главным образом состоявшая из располневших мужчин и женщин средних лет, вошла в благоговейный ступор. Странно было столько времени сидеть и смотреть, как кто-то другой кружится в бешеном ритме танца. Актриса улыбалась, но почему-то мне казалось, что она сейчас применяла самый важный для людей ее профессии навык — улыбаться, превозмогая боль. Но зато она срывала аплодисменты и не должна была спускаться в зал, чтобы танцевать приватные танцы. Это плюс.

И все же мне было жалко, что пьеса закончилась: приятно просто сидеть рядом с Томом, вместе созерцая одну и ту же картину. А сейчас я нервничала, не зная, как провести остаток вечера.

— Ну, — сказал он, когда мы вместе с толпой вышли из театра. — Не хочешь чего-нибудь перекусить?

— С удовольствием.

— Выбирай сама. Я понятия не имею, куда здесь можно сходить.

Я отвела его на Сорок шестую улицу, в ресторанный ряд. Если совсем уж размечтаться, то можно было найти в этой улице что-то романтичное. Здесь стояли здания из бурого песчаника, а на многочисленных вывесках пестрели названия вроде «Le beaujolais» или «Les sans culottes». Мы пошли в «Джо Аллен», ресторан, куда люди часто заглядывали после спектаклей. Я была там однажды на дне рождения и помнила, что заведение отличалось хорошей кухней и уютной атмосферой. Когда мы уселись за столик с сине-белой скатертью, я решила, что больше не буду жаловаться на свои неудобства. И… сняла куртку. Забыв, что выгляжу почти голой. Но я была одета. Правда, вырез открывал постороннему взгляду слишком многое. Причем, мне казалось, что ему тоже неловко. Ведь раньше он не воспринимал меня как особь женского пола. Но когда кажется, креститься надо. Мы заказали по гамбургеру и наклонились поближе друг к другу, пока ждали заказ. Я была уверена, что мои груди вот-вот выскочат наружу и попадут в корзинку с хлебом. Подходящая для начала разговора фраза никак не приходила на ум, так что я молчала. Но чувствовала себя победительницей. Теперь уж точно ему не вздумается сделать мне комплимент вроде того, что он озвучил, когда мы сидели на крыше.

— Ну, — решился заговорить он, когда официант принес нам два бокала каберне. — Как тебе мюзикл?

— Мне понравились костюмы. Ты знаешь, что раньше девушки с маленькой грудью пользовались большим успехом? — Мне нравилась мода тех лет. Свободные платья, туфли на невысоких каблуках, красивые шляпки. Однажды я нарядилась так на Хеллоуин.

— Но в пятидесятые, — продолжала я, — все изменилось. В моду вошли большие груди. — Сегодня меня, похоже, заклинило на этой теме. — А в шестидесятые опять все переменилось.

— Серьезно?

— Хотя тогда нам позволялось быть чуть полноватыми. А сейчас от нас хотят невероятной худобы и грудей не меньше третьего размера. Ужас какой-то. Кстати говоря, средневековых мужчин очень возбуждали полные животики. Это было как-то связно с беременностью, крепким физическим здоровьем и непорочным зачатием. Женщины всегда становились жертвами общественного мнения.

— Не думаю, что мужчины настолько придирчивы. — Том отвернулся, рассматривая интерьер. Точное попадание! Мне удалось выбить его из равновесия. Я знала, кожей чувствовала, что мне не удастся соблазнить мужчину феминистскими речами, каким бы привлекательным сексуальным объектом я не являлась. Но меня уже понесло. — Ты знаешь, что нет двух одинаковых отпечатков пальцев? И одинаковых лиц? С грудями — та же история. Даже если речь идет об одной женщине. Но, тем не менее, все мы стремимся к постоянно меняющемуся идеалу. Интересно, кто-нибудь хотел бы иметь более привлекательные отпечатки пальцев?

Он улыбнулся и покачал головой. Да, я задела его за живое.

Официант принес наши гамбургеры. Я попросила еще один бокал вина. Не самая лучшая мысль. К концу нашей трапезы я понимала, что слишком много болтала, но никак не могла вспомнить, о чем конкретно.

Пока мы шли к моей квартире, мир вокруг меня немного покачивался. Я взяла его под руку и чуть оперлась на него, чтобы не свалиться с высоты своих каблуков. Мне трудно было скрыть свое состояние. Я то и дело смеялась без повода и, правду говоря, в какой-то степени перестала себя контролировать.

Дойдя до места, мы оба остановились в замешательстве. Стоит ли мне пригласить его к себе? Или он устал и хочет домой?

Он положил руку мне на талию.

— Ты не возражаешь? Так удобнее лежать.

— Нет. — Еще чего? — Но я сейчас, кажется, свалюсь на пол.

— Придвигайся поближе. Ты меня не потеснишь.