Искусство речи

Вы его сравните с другими парнями и докажете, что он особенный, лучше их. Ванька разнообразен, талантлив. У него золотые руки — «он играючи научился работать на тракторе», «вязал сети, плотничал», он исследователь — «выкармливал на своем дворе лис-чернобурок», он смел — «объезжал колхозных коней», он поэт — «неугомонно раскрашивал в яркие цвета свою простую жизнь», он озорник, но не злой, он выдумщик, фантазер — «любил затеять что-нибудь необычное, чтобы ахнуло все Лебяжье». И, как бы проверяя отношение слушателей к Соболю, вы спросите их про себя — правда, интересный человек? И слушатели должны с вами согласиться.

И вы снова подниметесь на новую ступеньку — вы завоевали еще один рубеж в споре, вы двигаетесь вперед. А раз слушатели признали за Ванькой особенные качества, значит, они должны согласиться с вами, что Тоня могла полюбить такого человека. Вы найдете такие интонации, которые раскроют прекрасную, беззаветную любовь Тони. А затем вы согласитесь со слушателями в том, что Ванька поступил нехорошо, уехав от Тони, вы осудите его поступок, вы покажете, как Тоня серьезно и горько переживала свою обиду, как она боролась со своей любовью. Но с настоящей любовью трудно бороться, она цепкая, беспощадная. И любовь осталась в сердце Тони.

И слушатели поверят вам, посочувствуют Тоне и оправдают её, когда вы скажете, что возвращение Соболя всколыхнуло все чувства с новой силой. Тоня снова потянулась к нему, не желая того, борясь с собой, простила все. Простила потому, что нельзя так легко отказаться от настоящей любви. Любовь, как трава-березка, закружит голову и сердце — «все опутывает, заглушает», захватит целиком — все соки вытянет.

А вывод из всего сказанного один — Тоня крепко любит хорошего парня, и нельзя так поверхностно порочить большое чувство. Спор окончен. Вы добились своего — заставили слушателей согласиться с вами, значит, правильно действовали словом.

VI. ТЕКСТЫ ДЛЯ РАБОТЫ НАД СЛОВОМ

А. Пушкин

Станционный смотритель

.. Однажды, в зимний вечер, когда смотритель разлиневывал новую книгу, а дочь его за перегородкой шила себе платье, тройка подъехала, и проезжий в черкесской шапке, в военной шинели, окутанный шалью, вошел в комнату, требуя лошадей. Лошади все были в разгоне. При сем известии путешественник возвысил было голос и нагайку; но Дуня, привыкшая к таковым сценам, выбежала из-за перегородки и ласково обратилась к проезжему с вопросом: не угодно ли будет ему чего-нибудь покушать? Появление Дуни произвело обыкновенное свое действие. Гнев проезжего прошел; он согласился ждать лошадей и заказал себе ужин. Сняв мокрую, косматую шапку, отпутав шаль и сдернув шинель, проезжий явился молодым, стройным гусаром с черными усиками. Он расположился у смотрителя, начал весело разговаривать с ним и с его дочерью. Подали ужин. Между тем лошади пришли, и смотритель приказал, чтоб тотчас, не кормя, запрягали их в кибитку проезжего; но возвратясь, нашел он молодого человека почти без памяти лежащего на лавке: ему сделалось дурно, голова разболелась, невозможно было ехать… Как быть! Смотритель уступил ему свою кровать, и положено было, если больному не будет легче, на другой день утром послать в С*** за лекарем.

На другой день гусару стало хуже. Человек его поехал верхом в город за лекарем. Дуня обвязала ему голову платком, намоченным уксусом, и села с своим шитьем у его кровати. Больной при смотрителе охал и не говорил почти ни слова, однако ж выпил две чашки кофе и, охая, заказал себе обед. Дуня от него не отходила. Он поминутно просил пить, и Дуня подносила ему кружку ею заготовленного лимонада. Больной обмакивал губы и всякий раз, возвращая кружку, в знак благодарности слабою своей рукою пожимал Дунюшкину руку. К обеду приехал лекарь. Он пощупал пульс больного, поговорил с ним по-немецки и по-русски объявил, что ему нужно одно спокойствие и что дни через два ему можно будет отправиться в дорогу. Гусар вручил ему двадцать пять рублей за визит, пригласил его отобедать; лекарь согласился; оба ели с большим аппетитом, выпили бутылку вина и расстались очень довольны друг другом.

Прошел еще день, и гусар совсем оправился. Он был чрезвычайно весел, без умолку шутил то с Дунею, то с смотрителем; насвистывал песни, разговаривал с проезжими, вписывал их подорожные в почтовую книгу и так полюбился доброму смотрителю, что на третье утро жаль было ему расстаться с любезным своим постояльцем.

Н. Гоголь

Повесть о том, как поссорился

Иван Иванович с Иваном Никифоровичем

.. Прекрасный человек Иван Иванович! Какой у него дом и Миргороде!.. Какие у него яблони и груши под самыми окнами! Отворите только окно — так ветви и врываются в комнату. Это все перед домом; а посмотрели бы, что у него в саду! Чего там нет? Сливы, вишни, черешни, огородина всякая, подсолнечники, огурцы, дыни, стручья, даже гумно и кузница…