Искусство слышать стук сердца

Ночью все менялось. Тин крепко прижимался к полному, мягкому телу Су Кьи, сворачиваясь калачиком. Иногда он обнимал ее за шею так крепко, что она невольно просыпалась.

Порой Тин Вин становился общительным. Тогда он звал Су Кьи с собой в сад или в лес и рассказывал обо всем, что поведали друзья-деревья, или же приносил ей удивительных жуков, улиток и на редкость красивых бабочек. Крылатые красавицы не боялись его и послушно сидели на ладони, взмывая вверх, едва он поднимал руку.

Перед сном мальчик просил Су Кьи рассказать какую-нибудь историю, которую слушал очень внимательно, а в конце говорил:

— Спой мне другую.

— Но я ведь не пою, а говорю, — улыбаясь, возражала Су Кьи.

— Нет, поешь, — настаивал Тин Вин. — Это звучит как песня. Спой еще одну.

И Су Кьи «пела» ему историю за историей, пока он не засыпал.

Почему он называл ее бесхитростные истории песнями? Су Кьи часто думала об этом. Должно быть, в таком виде они проникали в особый, закрытый для других мир Тина Вина. Мир, к которому нужно относиться с осторожностью и уважением. Что происходило в нем? Жизненные невзгоды и людское непонимание научили Су Кьи уважительно относиться к чужим тайнам и ничего не выпытывать. Но у отстраненности была и опасная сторона. Су Кьи видела тех, кто стал узником собственных страданий, построив из них неприступную крепость. Некоторые проводили в таких цитаделях всю жизнь. Она надеялась, что Тин Вин усвоит урок, который когда-то заучила и она. Время — лучший лекарь, но не каждую душевную рану оно способно исцелить. Время может лишь уменьшить боль, сделав ее переносимой.

12

Су Кьи не помнила, когда впервые заметила странности в поведении своего подопечного. Может, в то утро, когда она вышла из дому и окликнула Тина Вина. Он стоял у забора. Услышав ее голос, почему-то стал озираться по сторонам. Или это случилось несколькими днями позже, за обедом? Они сидели на корточках на плоском бревне около кухни и ели рис. Су Кьи увидела красивую птицу, опустившуюся на лужайку:

— Смотри, какая птичка.

— Где? — спросил мальчик.

— Рядом с камнем.

— Ах там, — сказал он, глядя совсем не туда.

Су Кьи не раз удивлялась странной привычке Тина Вина везде ходить по одним и тем же направлениям. Это касалось не только соседних полей и лугов. Он так передвигался по двору и даже по дому. Стоило отклониться от привычного курса, как он начинал спотыкаться о камни, цепляться за ветки. Когда Су Кьи протягивала ему чашку или миску, мальчик вначале шарил рукой в воздухе. Длилось это доли секунды, но ей они казались вечностью. Глядя на что-либо в нескольких ярдах от него, Тин Вин слегка щурился, будто ему мешала густая пелена утреннего тумана, часто повисавшего над долиной.

Сам Тин Вин не знал, когда начал слепнуть. Горы и облака на горизонте он всегда видел нечетко, но не придавал этому значения. Думал, что у всех так.

Зрение заметно ухудшилось в первые дни после исчезновения матери. Глядя со двора на лес, мальчик вдруг перестал различать отдельные деревья. Они утратили очертания, слившись в зелено-коричневое море. В школе лицо учителя окружал серый туман. Тин Вин хорошо слышал голоса ребят, но не понимал, из какой части класса они раздаются. Углов классной комнаты тоже не видел.

Вслед за очертаниями предметов из поля зрения стали исчезать и сами предметы. Окружающий мир все больше превращался в цветовые пятна. Зеленые — это лес, красное — хижина. Большое синее пятно над головой было небом, коричневое — землей. Бугенвиллеи превратились в розовые кляксы. Черная полоса вокруг них означала забор. Но и пятна стремительно теряли свою яркость. Дальние заволокло белесым туманом. Остались лишь ближайшие.

Разноцветный мир все больше делался сумеречным, похожим на догорающий огонь, который не дает ни тепла, ни света.

Размышляя над происходящим, Тин Вин признавался себе, что оно не слишком его огорчает. Сын Мья Мья не боялся надвигавшейся темноты или чего-то еще, что придет на смену слабеющему зрению. Родись он слепым, потерял бы не так уж много. Но ему повезло больше. Когда наступит полная слепота, он все равно будет помнить, как выглядел окружающий мир.

И полная слепота действительно наступила. Мальчику только-только исполнилось десять лет, а через три дня белый туман окутал все вокруг.

Тин Вин тихо лежал на циновке, прислушиваясь к своему дыханию. Он открывал и закрывал глаза, но это ничего не меняло. Посмотрел туда, где до недавнего времени находился потолок, но увидел лишь белую дыру. Тогда он сел и завертел головой. Куда подевалась деревянная стена со ржавыми гвоздями? Где окно? Где старый стол и ящик с тигровой костью, которую отец много лет назад нашел в лесу? В какую сторону он бы ни поворачивался, везде встречал белизну. Безграничную, не имеющую ни конца, ни начала. Такие понятия, как «ближе» и «дальше», тоже исчезли, словно ему открылась бесконечность.

Рядом лежала Су Кьи. Пока она спит, но скоро проснется. Тин Вин слышал это по ее дыханию.