Искусство Сновидения

Мы меняли направление движения множество раз, но в каждом случае мои ощущения были похожими. Я начал было уже формулировать мысль о своей неспособности чувствовать, куда я двигаюсь, вверх или вниз, когда вдруг зазвучал голос эмиссара.

– Мне кажется, что тебе будет приятнее медленно ползти, а не лететь, – сказал он. – Можешь также попробовать перемещаться, как паук или муха, прямо, вверх или вниз, или вверх ногами.

Внезапно я приземлился. Было похоже на то, что из невесомой пылинки я вдруг превратился во что-то тяжелое, тем самым ощутив почву под собой. Я не мог больше видеть стен туннелей, но эмиссар был здесь же и в более удобном положении, перемещаясь рядом со мной.

– В этом мире тебе не обязательно все время быть связанным тяготением, – сказал он.

Конечно, я и сам мог это понять.

– Тебе здесь также не нужно и дышать, – продолжал его голос. – И только для своего удобства ты продолжаешь пользоваться зрением, по привычке делая это так же, как в твоем мире.

Казалось, что эмиссар решал, продолжать ли ему говорить дальше. Он прокашлялся, в точности как человек, собирающийся начать говорить, и произнес:

– Зрение – главный источник информации; поэтому сновидящий всегда говорит о своих ощущениях во сне, пользуясь терминами зрения.

Лазутчик втолкнул меня в туннель направо. Он был несколько темнее других. Вопреки всяческому здравому смыслу, он показался мне более уютным, чем другие, более мирным и более знакомым. Мой ум пронзила мысль о том, что я был подобен этому туннелю, или он – мне.

– Вы двое уже встречались раньше, – произнес голос эмиссара.

– Что это значит? – спросил я.

Я понял его слова, но не знал, что он имеет в виду.

– Вы когда-то боролись друг с другом и поэтому сейчас каждый из вас содержит энергию другого.

Мне показалось, что в голосе эмиссара слышится злая нотка или даже сарказм.

– Нет, это не сарказм, – сказал эмиссар. – Я рад, что у тебя есть среди нас сородичи.

– Что ты подразумеваешь под сородичами? – спросил я.

– Обмен энергией означает родство, – ответил он. – Энергия подобна крови.

Я потерял дар речи, ясно ощутив, как во мне шевельнулся страх.

– Страх – это нечто, несвойственное этому миру, – сказал эмиссар.

Из всего, что он сказал, только это было не совсем точным.

На этом мое сновидение закончилось. Я был так ошарашен яркостью увиденного, поразительной ясностью и последовательностью сказанного эмиссаром, что не мог дождаться момента, чтобы рассказать обо всем дону Хуану. Меня удивило и насторожило то, что он не захотел даже слушать меня. Он так ничего и не сказал, но я догадывался, что он считал все случившееся индульгированием.

– Почему ты так ведешь себя со мной? – спросил я. – Ты чем-то недоволен?

– Нет, я всем доволен, – сказал он. – Дело в том, что я не могу говорить об этой стороне твоего сновидения. Это исключительно твое личное дело. Я сказал тебе, что неорганические существа реальны. Теперь ты сам обнаруживаешь, насколько они реальны. Но то, что ты извлечешь из этого открытия, – это уже твое дело, твое личное дело. Когда-нибудь ты поймешь, почему я оставался в стороне.

– Но неужели тебе нечего сказать мне об этом сновидении? – настаивал я.

– Я могу сказать только, что это было не сновидение. Это было путешествие в неизведанное. Добавлю к тому же, что это было необходимое путешествие – но сугубо личное.

Затем он сменил тему разговора и принялся объяснять другие аспекты своего учения.

Начиная с этого дня я, несмотря на мой страх и нежелание дона Хуана дать мне совет, стал регулярно сновидеть тот пористый мир. Я вскоре обнаружил, что чем больше возрастает моя способность замечать детали в сновидении, тем искуснее я становлюсь в выявлении лазутчиков. Когда я узнавал лазутчиков по их чужеродной энергии, они еще некоторое время оставались в моем поле зрения. Если же я пытался превращать лазутчиков в отчасти знакомые мне объекты, они оставались даже дольше обычного, беспорядочно меняя форму. А когда я, громко провозгласив свое намерение попасть в их мир, следовал за ними, лазутчики полностью переносили мое внимание сновидения на мир, лежащий за пределами моего обычного воображения.

Дон Хуан сказал, что неорганические существа постоянно испытывают потребность обучать. Но он не упомянул при этом, что они обучают сновидению. Он сообщил, что эмиссар сновидений, будучи обычным голосом, является идеальным мостиком между тем миром и нашим. Я обнаружил, что эмиссар представляет собой иногда не просто голос наставника, но еще и голос умелого торгового агента. Он снова и снова, в нужном месте и в соответствующее время, объяснял мне преимущества своего мира. Кроме того, он также преподал мне неоценимые уроки сновидения. Слушая его объяснения, я понял, почему маги древности отдавали предпочтение практическим занятиям.