Искусство темной материи или укрощение адептов

Каждый раз, проводя мочалкой по руническому узору на руках, вспоминаю те дни в лагерях. Долгие голодные ночи в лесу, одиночество среди диких животных и каждодневные пытки, называемые тренировкой. За каждую провинность — побои и лишение пищи. Дроу ужасный народ. Жестокий. Я стыжусь своего происхождения, но спасибо королю, он не истребил всю расу, как того мы заслуживали, а взял добровольцев на службу в почетную Гвардию Короля. Это великая честь оказанная нам…

Закрутила вентиль и замоталась в большое полотенце. Подошла к запотевшему зеркалу над умывальниками и вытерла волосы, цвета темного серебра. Когда они высохнут, посветлеют. Провела по ним щеткой, пряча кончики заостренных ушей.

Не люблю зеркала. Моё тело, исписанное шрамами, несет слишком много воспоминаний, которые не получается забыть, которые преследуют по ночам и душат одинокими вечерами. Только в бою за честь короны, я дышу свободно, чувствуя, что искупаю вину своих предков.

Вышла в раздевалку и обнаружила, что одежды в шкафчике нет. Даже сапоги забрали.

- Вот, сорванцы! — ударила по дверце, которая чуть не отвалилась. Надо сказать смотрителю, чтобы починил. Проверила петли, посмотрела другие шкафчики и направилась на выход. Не сидеть же в душевой вечно. В конце концов, я не голая. Полотенце прикрывает важные стратегические места, в руках у меня щетка и банные принадлежности.

Вышла в коридор и угодила под прицел сотни насмешливых глаз. Недолго, правда, адепты смеялись. Они ведь хотели посмотреть на женщину в полотенце, пусть смотрят.

Я шла, гордо расправив плечи, через живой коридор, шлепая босыми ногами. С длинных чуть вьющихся волос капала вода. Раздался протяжный писк и шум крыльев. Подставила не защищенную руку, зная, что Фани меня пожалеет и не станет впиваться когтями до крови. Теперь мы шли вдвоём: я в полотенце и сова.

— Откуда столько шрамов? — шептались адепты.

— Что значат эти руны?

— Может она демон, а не дроу? — мужчины говорили тихо, но слух у дроу отменный. На моих губах играла снисходительная улыбка.

Внезапно на плечи мне опустился серый камзол.

— Укройтесь, прохладно… — смущаясь, произнес русоволосый пятикурсник и отступил.

- Благодарю, — кивнула и повернулась ко всем. — Если случайно найдёте мою одежду, принесите в комнату ректора, и я сделаю вид, что ничего не произошло. В колете лежали наградные часы, они мне очень дороги. Если вдруг, я их не обнаружу… лучше, чтобы они были там. А теперь расходитесь по своим комнатам и приведите их в порядок, через полчаса приду с проверкой. Всем вольно, — даже в полуобнаженном виде, я говорила уверенно и непоколебимо, как перед своим взводом. Привычка и выучка принесли свои плоды. А жизнь в казарме среди мужчин научила не стесняться и ни чему не удивляться.

Адепты угрюмо расходились, огорченные, что веселья не вышло. А я так же спокойно добралась до своей комнаты.

Одежду мне подбросили под дверь. Я слышала, как возятся адепты, но не стала выходить и пугать их. Не попыталась улучить и узнать, кто это сделал. Когда служишь в армии такие мелочи: как кто виноват, не важны. Обычно, наказывают весь взвод. В конце концов, я дала слово, что не замечу инцидента. Не потому, что добрая, а потому, что все заслуживают попутку исправиться. Чему научила меня воинская жизнь, так это не давать больше одной попытки.

Рейд по мужскому крылу оказался очень плодовит. Разоблачила курильщиков, не совсем безобидного табака. Нашла незаконное оружие, порнографию и алкоголь.

Впрочем, адепты вели себя смело: бросали ехидные комментарии, что-то вроде: «Присоединяйтесь к нам, мисс дроу!» «Могу показать вам парочку поз, мисс ректор!» «А вот так курить дурениссу, лучше всего…»

В итоге я собрала абсолютно всех адептов, включая первокурсников, и построила квадратом на главном дворе. Если наказывать, то с умом и показательно для всех. Даже это не напугало смелых адептов. Да я и не собиралась.

Всё изъятое я попросила смотрителя сгрузить в тачку и поставить в центре квадрата. Уже смеркалось и господин Туаро, зажег уличные фонари. Адепты, в чём были, мялись с ноги на ногу и ежились, потому что времени одеться я не дала. Девушки непонимающе переглядывались, мужчины смотрели с вызовом.

- Итак, — начала я, заложив руки за спину, держа хлыст. Фани сидел на плече, сверкая желтыми глазами. — Поскольку дисциплина хромает на обе сломанных ноги, будем лечиться, — спокойно объявила я, без капли насмешки в голосе.

— Мы можем начать прямо сейчас, раздевайтесь, — нагло заявил паренёк с четвертого курса. Я уже потихоньку разбиралась, кто есть кто, и даже успела ознакомиться со списком.

Академия покатилась со смеху.

— Выйдите из строя, — попросила, указав хлыстом на место рядом с тележкой.

— Ну, вышел? — лениво заявил парень. — Бить меня будите? — усмехнулся он.

— Как вас зовут? — я не смотрела на парня, а разглядывала строй, выбирая себе «добровольцев». Нужно кого-то из старших курсов.

- Седрик Ринар. А что?

— Будете, господин Ринар, одним из счастливчиков.

— Чего? — набычившись, не понял парень.

— Терпение, господин Ринар, — холодно прервала я.