Искусство убивать. Расследует миссис Кристи

Кёрс завез меня в район между станциями метро «Виктория» и «Пимлико», в обветшалый многоквартирный дом неподалеку от Воксхолл-Бридж-роуд. До универмага «Арми энд нейви сторз» было всего десять минут ходьбы, но район выглядел запущенно и убого. Ничего похожего на Илинг, где жила мама. Кёрс снял для меня маленькую сырую квартирку. В холодной спальне стояла железная кровать, чей жуткий вид я пыталась компенсировать воспоминаниями о том, как любила в детстве забираться по утрам в огромную бабушкину кровать красного дерева, с пологом на четырех столбиках. Но прежде всего бабушка вспоминалась мне в саду, где она с достоинством ухаживала за розами. По ее словам, секрет пышного цветения роз заключался в том, что она подкармливала их содержимым ночного горшка. Это ужасно смешило меня. Я также очень любила игру, называвшуюся «цыпленок от мистера Уайтли». Я изображала цыпленка, а бабушка обсуждала с воображаемым продавцом, каким образом меня лучше приготовить на обед. Я вопила и пищала, когда она говорила, что хочет поджарить меня на вертеле, и точила разделочный нож, чтобы нарезать меня на небольшие аппетитные кусочки. Теперь мне это не казалось таким забавным, как тогда.

Вряд ли стоит удивляться, что спала я беспокойно: мне снились ужасные сцены с участием Арчи и мисс Нил. Интересно, но проснулась я с ощущением, что стала другим человеком; я словно скинула с себя гнет собственной личности. Кто-то посторонний дал мне возможность свернуть с колеи моей жизни – и не важно, что это был такой гнусный патологический тип, как Кёрс. Проснувшись, я проговорила: «Нил. Я – миссис Нил».

Эта мысль придала мне сил и даже подняла настроение, вслед за чем я сразу же почувствовала укол совести. Я всегда считала, что стыд – орудие добра. Что представлял бы собой наш мир, если бы все делали что хотели, игнорируя рамки и ограничения, установленные обществом? Однако соблюдение социальных норм и правил поведения не помогло бы мне в моем настоящем положении. Чувство вины лишь помешало бы мне. Если бы я взялась выполнить хотя бы половину того, что запланировал Кёрс, то, действительно, сделать это было легче, притворившись кем-то другим. И лучше кандидатуры, чем женщина, которую я ненавидела, было не найти.

Мы вышли из квартиры и направились к автомобилю. Проходя мимо почтового ящика, я вспомнила, что в сумочке у меня лежит письмо Кэмпбеллу, которое я так и не отправила. Я бросила взгляд на Кёрса. Мне повезло, что его внимание в этот момент привлек полисмен, остановивший чью-то машину. Я медленно вытащила конверт из сумочки, но не решилась опустить его в почтовый ящик, дабы не вызвать гнев Кёрса, а просто уронила на землю, надеясь, что какой-нибудь добрый человек заметит его и отправит по назначению. Если письмо дойдет до Кэмпбелла, то Арчи, Карло и Мэдж будут, по крайней мере, знать, что я не покончила с собой. А если они как следует пораскинут мозгами, то, возможно, сообразят, где меня искать.

Кёрс остановился около своей машины и подозрительно посмотрел на меня, на дом и на почтовый ящик, но в это время полисмен направился в нашу сторону, так что мой мучитель поспешил открыть дверь автомобиля и велел мне садиться.

– Лишние помехи нам сейчас ни к чему, правда? – произнес он. Таким тоном обычно обращаются к человеку с неуравновешенной психикой.

– Да, пожалуй, – согласилась я, встретив его пристальный взгляд.

И в этот момент я заметила человека средних лет, по виду клерка, остановившегося около почтового ящика и посмотревшего на землю. Он поднял письмо, осмотрел его и опустил в ящик.

Мы доехали до Харрогейта в разных вагонах и взяли два такси до разных отелей: я отправилась в гостиницу при водолечебнице «Свон», доктор – в пансион в нескольких кварталах от зала для питья минеральной воды. Кёрс сказал, что придет в лечебницу вечером, предупредив, что нас не должны видеть вместе. Он будет общаться со мной с помощью записок, которые я обязана неукоснительно уничтожать. Он разрешил мне выходить на прогулки днем, но на ночь велел возвращаться в гостиницу. Я понимала, сколько горя он может причинить моей семье, если я не буду выполнять все его требования.

Расплатившись с таксистом, я постояла минуту-другую, любуясь величественным четырехэтажным отелем, стоящим в некотором отдалении от шоссе за большой лужайкой. Увитый плющом фасад, импозантные дымоходы и мансарды делали его похожим скорее на виллу, чем на гостиницу. Я вошла через крытый портик. За стойкой регистратуры сидела женщина.

– Добрый вечер, мадам, – приветствовала она меня.

Я чувствовала, что одета бедно и неказисто по сравнению с ней. На мне были те же серая юбка, зеленый джемпер и темно-серый кардиган, что и накануне. Кёрс не дал мне возможности приобрести что-либо новое. Но он принес мне маленький кожаный чемоданчик, некогда принадлежавший его жене. Все остальное, сказал он, можно купить в Харрогейте.

– У вас есть свободные номера? – спросила я.