Искусство ведения войны. Эволюция тактики и стратегии

Однако даже германская машина была оборонительной, и она не включала (в достаточной степени) величайшее новое достижение для ведения военных действий, изобретенное после артиллерии, – летающие машины. В Германии они впервые появились в виде дирижаблей-цеппелинов, а в Соединенных Штатах – аэропланов. Оба этих вида развились до уровня практического применения до августа 1914 г., причем цеппелины в большей степени. Серьезное развитие аэропланов на правительственном уровне началось в Италии, затем в Германии, а потом в Великобритании. (В 1910 г. во Франции авиация использовалась во время маневров, в России в том же году было 7 военных самолетов. – Ред.) Так что, когда началась война, в наличии было два вида летательных аппаратов, но больше – цеппелинов. Потребности войны заставили совершенствовать аэроплан быстрее, чем дирижабли, и к концу войны в каждой армии и на каждом флоте имелись огромные авиационные корпуса, которые добились значительных результатов. На самом деле результаты были так велики, что мы склонны удивляться тому, что Германии не хватило предусмотрительности развивать аэропланы до начала войны, ведь она проявляла беспрецедентную дальновидность в приготовлениях к войне со времен Мольтке.

В отношении других стран изумляться нечему, потому что они проявили мало какой бы то ни было военной дальновидности. (Автор преувеличивает. – Ред.) Что же касается Германии, вот самое простое объяснение: ее внимание было настолько поглощено приготовлениями к войне, которые она уже сделала, увенчав их производством по-настоящему практичной субмарины; ее приготовления были настолько полными перед появлением аэроплана, а материальные ресурсы, имевшиеся в ее распоряжении, были настолько привязаны к потребностям уже существующих вооружений и других технических средств, что у нее едва нашлись время или средства для достаточного развития еще и аэроплана. Однако еще до окончания войны стало ясно, что если бы страны либо с германской стороны, либо со стороны Антанты правильно оценили возможности аэроплана и развивали его так же энергично, как могли бы, тогда та сторона и добилась бы победы – и очень быстро, – избежав больших денежных затрат, людских потерь и страданий.

Перед войной в Великобритании прошла серьезная дискуссия на тему целесообразности реорганизации адмиралтейства и приведении его к виду, подобному адмиралтейству Германии. Но реорганизация была проведена лишь незначительная. Судя по результатам Ютландского сражения, по успеху подводных лодок и по тому, что британское адмиралтейство позднее все же внедрило у себя систему, являющуюся, в сущности, системой Генерального штаба, немецкая система была лучше. Теперь по немецкой системе планирование развития флота проводилось целиком Генеральным штабом, то есть стратегами.

Результат состязательных испытаний на войне двух систем был именно таков, какого можно было ожидать, что на широком материале доказывают книга адмирала Джеллико и некоторые публичные заявления адмирала Битти. Если бы английский флот был так же хорошо спланирован стратегически, как немецкий, не было бы той нехватки эсминцев, подводных лодок и авиации, той относительной неэффективности бронебойных снарядов, бронированных палуб и прожекторов, на которые указывает адмирал Джеллико. На это можно ответить, что стратегия не имеет никакого отношения к броне на борту корабля или виду стали, из которой изготовлен снаряд. А на это ответ может быть такой: если при развитии любого флота у стратегии нет права голоса в этих вопросах, результаты будут такие, какие имел британский военно-морской флот в Ютландском сражении; а если специалисты-стратеги все же контролируют эти вопросы, они позаботятся о том, чтобы офицеры материально-технического обеспечения поставляли самые лучшие с точки зрения стратегии материалы, которые только можно предоставить; и добиться победы над гораздо меньшим флотом (как в случае с немецким флотом «открытого моря» в Ютландском сражении) английскому «Большому флоту» не помешают нехватка малых судов и бракованные материалы.

Здесь можно указать на то, что офицер материально-технического обеспечения не настолько непосредственно связан с победой или поражением, не настолько четко понимает факторы, которые ведут к ней (или к нему), и находится не настолько на краю, как офицер-стратег, вся жизнь которого проходит в стремлении добиться настоящей победы в стратегических условиях, которые выдвинет следующая война.