Искусство ведьмовства. Обучение

Я, как ни глядела, как глаза свои ни пучила, никого там не углядела, но слышу же! Не почудилось, точно знаю.

– Весения Радировна, это с вами домовые шалят. Не обращайте внимания. И поторопитесь, у меня времени мало, а нам нужно ещё с вашим статусом разобраться, – обратился ко мне магистр.

– А чего разбирать-то? – пожала я плечами. – Ведьминские силы есть, вот батюшка и свёз, куда положено.

– Дело в том, что решать – положено или нет, не вашему отцу, и даже не матушке Евдоре. У неё нет полномочий одобрять кандидатуры послушниц. Посему, следуйте за мной, – как отсёк проговорил магистр и пошёл по лесенке вверх.

Я ещё раз оглядела зал, никого не углядела, вздохнула тяжко, да и за магом поплелась. Эка невидаль – домовые, да ещё и такие окаянные. Как же я тут с ними? Хотя, рано ещё за домовых печалиться, сначала остаться здесь надобно. Неспроста же магистр этот Златанию послушницей кличет, а меня по батюшке величает. Не послушница я ещё, а невесть кто и почём сюда явилась. Вот магу тому мою судьбу и решать, а он больно грозный, весь из себя такой сердитый. И не гляди, что на лицо молод да пригож. Матушка Евдора неспроста про года маговы долгие сказывала.

Поднялись мы по лесенке, прошли по проходу и свернули к двери большой, дубовой да чернёной. Магистр дверь ту отворил и рукой мне указал. Я прошла, встала у стеночки, от прохода недалеко, да голову опустила. Страшно-то как. Но напутствия матушки Евдоры помню, сподоблюсь как-нибудь отбрехаться от мага цеплючего.

– Проходите, Весения Радировна, – кивнул магистр на стул резной, что у стола стоял.

Ох и несподручно, когда по батюшке кличут. Всю жизнь Веськой была, Радиркиной девкой малой, а тут целая Весения Радировна. Но деваться некуда, не буду ж я столичного мага, да ещё и магистра, поправлять. Прошла, села, куда велено, и ручки на коленках сложила. Магистр стол обошёл, кафтан скинул, рубахой белоснежной хорошась, бросил его на высокую спинку своего стула, уселся, руки сложил на груди и на меня уставился.

– Веся я, мне так сподручнее, – выпалила, растерявшись от взгляда такого прямого да пристального.

– Хорошо, Веся, – улыбнулся он. – А меня можете называть магистром Дарлатом. Понимаю, вам непривычно такое обращение, но, как вам, наверное, известно, мы – маги, не делаем различий по сословиям. Каждая личность достойна уважения, если она не скомпрометировала себя дурными поступками.

Так и вертелось на языке «Чегось?», но промолчала. Пусть бает, раз ему так хочется. А я буду слушать, да запоминать. Глядишь, и всколыхнётся в памяти что из матушкиных поучений. Пока с этим как-то не срослось, всё страшно, да непривычно, от того и думы, и душа к слободе родной тянутся. Да и путается всё, речи привычные с говором столичным перекликаются.

– Так вот, Весения, матушка Евдора вкратце рассказала мне о вашей семейной проблеме. И я склонен пойти вам навстречу, но только после того, как удостоверюсь, что вы действительно являетесь ведьмой, пригодной для обучения в этой школе.

– Я грамоте обучена! – протараторила, теребя подол сарафана. – Читать-писать умею, и даже по-вашему разговаривать могу… только не сейчас. Отдышаться бы мне.

– Вот и отдышитесь, успокойтесь, и попутно расскажите мне о вашей силе, – улыбнулся магистр Дарлат, по-доброму так, чисто и не норовит меня на чём подловить.

– А чего там рассказывать? – рукой махнула я. – Ведьмой меня признали, вот батюшка и свёз, от греха подальше.

– Это я и так понял, – продолжил лыбиться магистр. – Вы мне расскажите, как ваша ведьминская сила проявляется.

– Ну цветни там, Дудоню по ветру пустила, на коня залетела, – принялась лепетать я.

Матушка Евдора как учила? Спросят про что – отвечай правду, да не всю. А он же, аспид холёный, не спрашивает, он рассказу требует!

– Так, давайте по порядку. Что с цветнями приключилось? – нахмурился маг.

– Так выросли, и зацвели, – пояснила я.

– И в чём тут сила ведьминская? – не понял он.

– Так зимой же, по снегу! – всплеснула я руками.

– Ясно, – задумался магистр. – А с Дадоном что?

– Каким Дадоном? – растерялась я.

– Так вы же сами сказали, что Дадона на ветер пустили, – теперь уже он растерялся.

– Ааа! Так то не Дадон, а Дудоня, бык наш тягловый, – засмеялась я. Вспомнила Дудоню и скисла. – Батюшка забил его, красавца такого, а я по нему больно болела. Вот он по ветру и развеялся туманом утренним.

– С этим пока не всё ясно, но допустим. А с конём что приключилось? – подался вперёд магистр.

– С каким таким конём? – выпучила я глаза.

Это какого мерина он мне прописать удумал?

– Вы, адептка, меня не путайте, – осерчал мужик.

– Ади чего? – не уразумела я.

– Тьфу! Послушница, прекращайте мне голову морочить! – вскочил маг.

– А я чего? Я ж ничего, я ответ держу, как велено было, – скукожилась я на стуле.

– Кем велено?! – рявкнул, не хуже нашей Тявки, магистр столичный.

– Так вами ж. Сами велели отвечать, да рассказывать, – пропищала, ножонки поджавши.

Мужик резко выдохнул и упал на стул дубовый, а тот и заскрипел с натуги-то. Магистр выпрямился, руки в кулачища сжал, на стол их брякнул, и спокойно так, до холода в поджилках, спрашивает: