Искусство воскрешения

Поезда не было.

Поезд отправился дальше, в Чалые Холмы.

Во дворике станции, помимо своры бродячих собак, обреталось двое: старик в железнодорожной фуражке, как пить дать стрелочник, и одноглазый тип. Они играли в шашки на доске, процарапанной на куске шпалы. Христос из Эльки подошел и спросил, в какую сторону идти к прииску Провидение.

Игравшие будто бы не услышали. Они сосредоточенно следили за крышками из-под шипучки «Лаутаро», служившими им шашками. Стрелочник ходил перевернутыми крышками. Христос из Эльки откашлялся и снова задал вопрос. Только тогда они и заметили чье-то присутствие.

– Как вы сказали, сударь? – пробурчал стрелочник, не подымая головы.

Кривой и вовсе не пошевелился.

Он в третий раз слегка звенящим от раздражения голосом осведомился, не будут ли братья столь любезны указать ему дорогу до прииска Провидение.

Игроки оторвали взгляд от доски и узрели оборванную фигуру. И пришли в изумление. Из них двоих только кривой был более или менее наслышан о пришельце. Поэтому, прежде чем указать путь, он почтительно поздоровался и разъяснил приятелю, кто этот субъект в сутане.

– Это господин из долины Эльки, он себя мнит вроде как пророком и ездит по всей стране с проповедями и благословениями, – высказался он без тени иронии, серьезнее некуда.

Показав, в какую сторону идти – нужно вернуться на несколько километров к югу и следовать вдоль ветки для селитряных товарняков, – он не поленился дать пару практических советов. Перво-наперво: обзавелся ли господин пророк флягой либо бутылкой воды на дорогу? Да, обзавелся. Превосходно. Далее: пусть перестанет называть место, куда направляется, Провидением, потому как в округе оно всем известно как Вошка. И напоследок, для его же блага: как пойдет, ни в коем разе пусть не сворачивает с железнодорожной ветки, а иначе того и гляди заманят и сгубят миражи, каковых в этих треклятых равнинах – как блох на собаке.

На прощание Христос из Эльки в благодарность за доброе расположение подарил им по брошюре. Кривой, теперь уже слегка насмешливо зыркая сиротливым глазом, кивнул на пакет из-под сахара и велел быть осторожнее с этаким сподручным саквояжем, чего доброго еще спутают господина пророка с ювелиром их тех, что приходят из портов в пампу торговать золотыми часами, кольцами и булавками и то и дело становятся жертвами грабежей.

– Кому горло перережут, а кого пристрелят в затылок да и схоронят в овраге. Только сперва туда динамитную шашку забросят, чтобы улик не оставалось.

– Или, не дай бог, – просвистел стрелочник, у которого был плохо пригнан зубной протез, – вошкинские сторожа примут вас за агитатора с листовками. Вот вы поди не знаете, дон, а рабочие на этом прииске уже две недели как бастуют, и доложу я вам, дело жареным пахнет.

Пока игроки давали наставления, невозмутимый Христос из Эльки пристально вглядывался в расположение шашек. Перед уходом он попросил у старика-стрелочника позволения сделать следующий ход.

Тот согласился.

Христос из Эльки присел на корточки, положил пакет на землю, задумчиво запустил пальцы в бороду и двинул шашку на съедение кривому. Потом сам, довольно улыбаясь, съел две. Но оказался в таком невыгодном положении, что соперник, сверкая глазом и нарочито громко брякая крышками по доске, сожрал еще три шашки и вышел в дамки.

Стрелочник озлился и разворчался.

– Прости, брат, – сконфуженно произнес Христос из Эльки, – помнится, таким манером я всегда выигрывал у обитателей Приюта Воздержания[9].

Стрелочник сплюнул сквозь зубы.

Проповедник подобрал бумажный пакет, наскоро благословил игроков и пристыженно удалился.

В пампе наступал полдень.

Под пылающим солнцем он лихо припустил вперед точно по середине железной дороги, углубляясь в пустыню. Вдалеке серое селение Сьерра-Горда расплывалось в дрожащем знойном воздухе и становилось похоже на печальную чайку.