Искусство Востока. Курс лекций

Сам по себе рассказ о Насреддине не может привести к полному озарению, ибо суфизм есть нечто, что нужно пережить. Такой рассказ устанавливает особого рода связь между обычной жизнью и трансформацией сознания, чего ранее не удавалось достичь ни в одном литературном жанре[164].

Этот сборник используют для целей обучения только посвященные суфии. Отдельные «шутки» сборника можно обнаружить в литературных произведениях почти всех стран мира. Благодаря своему неувядаемому юмору эти истории доказали свою жизнеспособность, но этот фактор является второстепенным по сравнению с главным их предназначением, смысл которого заключается в том, чтобы создать основу для истинного суфийского отношения к жизни и сделать возможным достижение суфийской реализации мистического опыта.

Как совершенная система мышления Насреддин существует на столь многочисленных уровнях, что его невозможно уничтожить. Его юмор способен проникать сквозь установленные стереотипы мышления, навязанные человечеству привычкой и сознательными влияниями.

В действительности никто не знает, кем был Насреддин, где и когда он жил, и это естественно, так как основной целью было создание образа, не поддающегося однозначной характеристике и неподвластного времени. В данном случае для суфиев важна идея, а не человек. Впрочем, некоторые ученые предпринимали попытки детально разобрать «Тонкости» в поисках соответствующего биографического материала. Так, ссылаясь на слова Насреддина, что он живет в этом мире вниз головой, один ученый делает вывод, что мнимую дату смерти Насреддина, высеченную на его «надгробном камне», следует читать не как 386, а как 683. Другие ученые полагают, что 386 означает 300 + 80 + 6. Подставляя вместо полученных цифр буквы, мы получим корень ШУФ, от которого образовалось слово ШаУаФ – «заставлять кого-нибудь смотреть, показывать что-либо».

Классические насреддиновские истории показывают, что чисто схоластический подход к делу суфии считают самым непродуктивным. Вот несколько историй Насреддина.

* * *

«Перевозя некоего педанта через бурную реку, Насреддин сказал что-то такое, что показалось тому грамматически неправильным.

– Разве ты никогда не учился? – спросил ученый.

– Нет.

– Значит, ты потерял полжизни.

Через несколько минут Насреддин обратился к своему пассажиру:

– Учился ли ты когда-нибудь плавать?

– Нет, а что?

– Значит, ты потерял всю жизнь – мы тонем!»

Здесь подчеркивается, что суфизм есть практическая деятельность, отрицающая возможность достижения истины с помощью формального интеллекта и отрицающая шаблонное мышление.

Насреддин, как суфийский мастер, часто применяет дервишскую технику, которая состоит в том, что он играет роль непосвященного человека, чтобы сделать истину более яркой.

* * *

«Однажды прямо на голову Насреддину, шедшему по узкому переулку, с крыши дома упал какой-то человек. С этим человеком ничего не случилось, но мулла попал в больницу. Один из учеников Насреддина спросил его: “Какой урок вы извлекли из этого происшествия, Мастер?” – “Откажись от веры в неизбежность, даже если причина и следствие кажутся неизбежными! Избегай теоретических вопросов наподобие этого: “Сломает ли человек себе шею, если упадет с крыши? Упал он, а шею сломал себе я!””»

Поскольку мышление обычного человека шаблонно и он не может стать на совершенно иную точку зрения, от него почти всегда ускользает большая часть смысла происходящего.

* * *