Искусство вождения полка

Колонна, пока я обдумывал сложившуюся обстановку, втянулась в густой лес. Я выслал вперед команду конных разведчиков. Разделившись на 2 взвода, она должна была свернуть налево, на север, по проселкам от з. Крапивницы и з. Котловки, организовать разведку, спешиться и задержать огнем немцев. Батареям я приказал принять на правую сторону большака; по левой стороне дороги, подбегая, подтянулись мои роты и стали между орудиями и немцами. 5–6 км, которые оставались до самого опасного пункта, з. Котловки, колонна покрыла в течение одного часа. Ни малых, ни больших привалов на всем переходе не было. Лица у стрелков стали серьезны; я объяснил стрелкам, что слева на колонну могут выскочить 1–2 роты немцев; они знали, что им делать, и немец днем в упор их не пугал; едва ли бы нам удалось увезти орудия, но свалка произошла бы изрядная – роты были готовы огрызнуться, как следует.

Схема 6. На стыке 19–20 сентября 1915 г.

Прошло минут 20, как команда конных разведчиков со своим лихим командиром ускакала. Впереди и влево, в нескольких стах шагах, отчетливо застучали винтовки конных разведчиков – они наткнулись на заставы немцев очень близко от большака, спешились и открыли частый огонь. Изредка над нашими головами просвистывала немецкая пуля, выпущенная отъявленно плохим стрелком. В момент начала перестрелки, командир артиллерийского дивизиона, ехавший рядом со мной, обратился ко мне с просьбой – разрешить ему свернуть батареи в первый попавшийся проселок вправо, наудачу. На руках у нас были не прекрасные двухверстные карты, а очень устарелая трехверстка, по которой разобраться в лесных дорожках не представлялось возможным. Не заведет ли лесная дорога в огромное болото Мидяты, находившееся в нескольких километрах южнее большака, или не закончится ли она тупиком, у какой-нибудь лесосеки? Я отказал: «Ответственность за ваши батареи лежит на мне; если они погибнут, то только в рядах моего арьергарда, на своем законном месте».

Утро было сухое, прохладное, прекрасное, бодрящее. Немецкие заставы, встреченные огнем, остановились; противник подтягивал свои силы, чтобы броситься на большак. А мы скользили полным ходом вдоль их фронта. Нервы у всех были напряжены до крайности. Особенно тяжело было самочувствие у артиллеристов, которым могла предстоять лишь очень пассивная роль; у них были очень бледные лица. Наконец показались избушки Котловки; голова колонны пронеслась мимо; перестрелка разгорелась и начала смолкать; когда хвост колонны кончил проходить з. Котловку, из леса начали выскакивать на большак конные разведчики. Через 5 минут после ухода последней роты из Котловки, к ней надвинулась немецкая цепь. Пронесло! Дальше было спокойнее – слева на большак не выходило ни одной дороги вплоть до з. Осиновка, конечного пункта нашего следования по большаку. Особенно артиллеристам стало легче на сердце.

Было близко к 8 час., когда колонна подошла к Осиновке. Здесь, за левым флангом 28-го Сибирского полка, нас поджидал начальник дивизии, серьезно беспокоившийся о нас, так как видел долженствовавшие нас прикрывать сибирские полки давно развернутыми вдоль большака к востоку от Осиновки. Несмотря на спешку – 12 км без малых привалов в 2 ч. 40 м., – отсталых не было, нервный подъем придавал силы самым слабым, лица были счастливы и задорны. Начальник дивизии чувствовал себя по-видимому в долгу перед 6-м полком и вероятно получил хорошую информацию от артиллеристов, так как к этому моменту относится § 6 приказа по дивизии № 100 от 23 сентября: «При переходе вверенной мне дивизии 19 сентября невольно бросался в глаза тот блестящий порядок на походе, который соблюдался в 6-м Финляндском стрелковом полку, за что приношу мою благодарность командиру 6-го Финляндского стрелкового полка полковнику Свечину. Не могу, к сожалению, не отметить того беспорядка, в котором шел 5-й Финляндский стрелковый полк…» 5-й полк шел по не угрожаемой дороге. Если бы Шиллинг не уехал, сказавшись больным, в приказе по дивизии этот пункт был бы опущен; но с временно командующим полком штаб дивизии не стеснялся.