Искусство взятки. Коррупция при Сталине, 1943–1953

Одним из ключевых факторов, стимулировавших взяточничество, являлось рьяное преследование государством большинства типов «неофициальной» экономической деятельности. Это преследование было тесно связано с одержимостью режима идеей защиты «государственной» или «социалистической» собственности. В то же время чрезвычайные трудности снабжения и производства вели к учащению случаев «спекуляции» – перепродажи товаров по ценам выше официальных³. Борьба с должностными преступлениями и спекуляцией во время и после войны вылилась в сотни тысяч арестов. Отягощая нагрузку на правоохранительные органы, она совпала по времени с денежной реформой, что привело к ряду процессов против людей, якобы наживавшихся на денежных операциях⁴. Число осужденных и величина получаемых ими сроков заключения росли⁵. А исключительно строгие законы против хищения государственной собственности стали особо важным фактором распространения незаконных сделок в правовой системе. Граждане пытались, договариваясь с ее представителями, избежать суровых наказаний за мелкие хищения на работе, растрату ведомственных средств и ценностей или воровство колхозной продукции.

Данная глава также предлагает контекст для понимания экстраординарного скандала в связи со взяточничеством в ряде высших московских судов в 1947-1951 гг., о котором пойдет речь в главах 7 и 8. (Несколько других важных причин взяточничества среди сотрудников правоохранительных органов, включая маленькие оклады, низкий статус и слабый профессионализм, будут глубже анализироваться в главе 5.)

Поток арестованных и осужденных

Какие условия способствовали установлению неформальных связей между работниками правоохранительных органов и просителями в послевоенный период? Ключевым элементом являлись массовые аресты определенных типов преступников. В послевоенные годы произошло резкое снижение числа обвиняемых в политических преступлениях – «предателей», «контрреволюционеров» и прочих «врагов» (если не считать Украину и недавно присоединенные западные приграничные земли)⁶. Фактически в 1946-1952 гг. за политические преступления было осуждено меньше 10 % из приблизительно 5 млн чел., получивших приговоры к лишению свободы⁷. Наряду с этим, однако, множество людей арестовывалось за так называемые преступления против социалистического хозяйства, против государственной и личной собственности и должностные злоупотребления. Эти «неполитические» преступления рассматривались в обычных судах.

Важнейшую роль в наплыве дел о неполитических преступлениях в суды играли аресты, последовавшие в результате все более драконовских законов относительно хищения государственной и личной собственности, включая августовский указ 1932 г. и, особенно, указы от 4 июня 1947 г. Эти и другие подобные законы привели к осуждению в 1944-1952 гг. свыше 2,1 млн чел.⁸ В 1940 г. доля осужденных за хищения среди узников Гулага составляла всего 1,9 %; накануне же смерти Сталина она подскочила до экстраординарных 49,3 % (свыше 1,2 млн чел.) – указы от 4 июня 1947 г. сделали свое дело⁹. (Еще 66 тыс. заключенных были осуждены за спекуляцию.) Для большинства обвиняемых в преступлениях после войны промежуточной станцией между гражданской жизнью и Гулагом служили обычные суды.

Рассекреченные архивы партии, прокуратуры и правовой системы показывают, что с лета 1947 г. судьи и прокурорские работники оказались на пути настоящего юридического цунами. Огромное количество дел (а достаточно скоро – официальных судебных жалоб на осуждение) грозило затопить прокуратуру и суды с головой. За период с июня 1947 г. по декабрь 1952 г. только по указу от 4 июня ежегодно осуждалось от 162 тыс. до 387 тыс. чел., пик пришелся на вторую половину 1947 г. Почти всем осужденным за хищения госсобственности, даже самые мелкие, давали чрезвычайно долгие сроки заключения¹⁰. В июне 1947 г. средний срок лишения свободы за хищение государственной собственности составил 8,7 года. На судей давила партийная верхушка, и обязательные приговоры варьировались от 7 до 10 лет лагерей; около 10 % осужденных получали еще больше – от 11 до 20 лет¹¹. Средний срок заключения за хищение личной собственности повысился от 1,5 года в 1937-1940 гг. до 6,2 года в июне 1947 г. – декабре 1952 г.

Обвиняемые отнюдь не были профессиональными ворами: более 90 % признанных виновными в хищении госсобственности в 1950 г., например, не имели судимостей в прошлом¹². Законы против спекуляции также способствовали повышению количества арестов и ужесточению приговоров за неполитические преступления. Еще в 1946 г. 38 % осужденных приговаривались к заключению до года. Но в июне 1947 г. около половины получили 6 лет и больше¹³.

Взяточничество в милиции