Искусство заводить врагов

— С отпечатками вышел явный прокол. Но я не сильно заботилась о деталях, всё это сущие мелочи… Главное — достичь поставленной цели. А я её достигла.

— Это верно, — глухим голосом признал Андрей. Он выглядел загнанным зверем, в глазах застыла боль. — Тебе удалось всё, что ты задумала…

— Прости. Я тебя использовала.

— И только? Всё, что между нами было, — всего лишь дымовая завеса, прикрытие?

— Я должна была добраться до Игната Устименко. И ты меня на него вывел, — ровным тоном произнесла Виктория.

— И ты не испытывала ко мне никаких чувств?

— Неужели сейчас тебя это волнует?

— Представь себе!

— Надо же! Я-то думала, ты больше станешь беспокоиться о том, что связался с преступницей.

Андрей молчал несколько минут, его обуревали сильные чувства. Он словно мотался из стороны в сторону по океану на утлом судёнышке, и штормовые волны перехлёстывали через борт. Андрей злился: его обвели вокруг пальца, обманули, как глупого мальчишку. Теперь между ним и Викторией разверзлась бездонная пропасть, им друг до друга не дотянуться: она — убийца, а он всю жизнь ловит преступников… И в то же время, вопреки доводам рассудка, ему хотелось обнять и прижать к себе несчастную подругу, признаться ей, что даже такую — преступную, коварную, — он продолжает её любить. Возможно, сейчас он любит её сильнее, ярче, потому что его чувство стало запретным…

— Два дня назад я встретился с одной женщиной, Оксаной Подольской. Девятнадцатого августа позапрошлого года она села в пятый вагон четыреста второго поезда. До этого момента мы с Михаилом опросили толпу пассажиров, и только свидетельство этой женщины оказалось полезным… — Андрей на мгновение умолк. — Или наоборот. Лучше бы она, как и другие пассажиры, не отличалась хорошей памятью…

— Ты бы и без её показаний, в конце концов, докопался до истины. Разве нет?

— Да, вероятно. Но позже… Подольская вспомнила, что к ней пересел мужчина из другого купе. Она даже запомнила имя — Захар. Это был Захар Сигайлов, и он возвращался вместе с Померанцевым из Оренбурга. Сигайлову досталась верхняя полка, а в купе, где ехала Оксана Подольская, оставалась свободной нижняя. Поэтому Сигайлов, мужчина крупный, толстый, доплатил проводнику и переместился в соседнее купе. А на его место проводник пустил девушку, севшую в поезд в Новотроицке.

Виктория слушала Андрея, отвернувшись в сторону.

— Я вдруг вспомнил, как одна из подруг твоей дочери сказала мне, что летом Яна сбежала к бабушке в деревню. Сбежала от сердечных проблем, расставшись с любимым мальчиком. Тогда я подумал, что твоя мама живёт в каком-нибудь маленьком райцентре в окрестностях нашего города… Вернее, жила. Но оказалось, что деревней Янина подруга назвала Новотроицк. Четыреста второй поезд останавливается в этом городе в десять вечера и всего на пять минут. И девушка, севшая в поезд, вполне могла быть Яной.

— Да, это была она, — чуть слышно произнесла Виктория.

— Подольская сказала, девушке на вид было лет шестнадцать-семнадцать.

— А ей было всего четырнадцать! Яна ехала без билета. Она узнала, что Глеб уезжает с родителями в Америку на целый месяц. Месяц — это невероятный срок, когда тебе всего четырнадцать. И дочка вдруг поняла, что они с Глебом обязательно должны помириться. Яна с бабушкой помчались на вокзал к вечернему поезду. Билетов не было. Дали денег проводнику… Лучше бы вернулись домой! Лучше бы Яна не садилась в то проклятое купе!

— Это был опробованный маршрут?

— Да, безусловно. Ехать одну ночь. Садишься в десять вечера, прибываешь в половине девятого утра. Яна постоянно так возвращалась от бабушки, с десяти лет. Сначала договаривались с проводником, чтобы присмотрел за ребёнком… Потом Яна выросла, стала деловой и самостоятельной. Бабушке не удалось убедить её не садиться в поезд без билета, подождать два дня. Но через два дня Глеб уже уехал бы в Америку.

— А проводник Артур Коровкин запихнул девочку в купе с тремя мужиками.

— Да.

— Они сели в поезд в пять вечера и к моменту появления Яны уже, наверное, успели найти общий язык.