Искусство заводить врагов

Последние полчаса группа мужчин усиленно шевелила извилинами. Вернее, Андрей и Михаил шевелили, а Павлов с затаённой ненавистью прислушивался к рассуждениям парней. У следователя болела голова после воскресного барбекю с друзьями. Возраст Геннадия Валерьевича (ему недавно стукнуло пятьдесят) уже не позволял петь гимн Бахусу с прежним азартом, но следователь всё никак не мог этого понять.

Сейчас внутри его черепной коробки сопело и хлюпало неповоротливое нечто, возилось, сдавливало мозги, причиняло страдания. Поэтому следователю хотелось убить оперативников дыроколом, лишь бы замолчали и не сотрясали воздух. И зачём вообще припёрлись? Кто звал?

— У Дины Померанцевой, конечно, идеальный мотив, — согласился майор. — Если бы Померанцев не отправился на тот свет, она превратилась бы в нищую. А так — миллионерша.

— Но ведь она истеричка. Разве она смогла бы всё это провернуть? Смогла бы хладнокровно выжидать в подъезде?

— Вот она и рассеяла пули по организму бизнесмена, как семена по пашне. Веером раскидала, — превозмогая боль, промычал следователь. — Почерк истерички. Наверное, вся тряслась от ужаса, когда супруга мочила.

— Напомню вам, что каждая из трёх пуль, полученных Померанцевым, была смертельной, — заметил майор. — Возможно, здесь вовсе не игра нервов, а холодный расчёт. Померанцеву не оставили ни одного шанса выжить.

— Почему бы тогда прямо в лоб не засветить? — удивился следователь. — Если ты считаешь, что убийца был хладнокровным и умелым, ну и стрелял бы, как приличный киллер, а не психованная дамочка.

— А чтобы Померанцев умер не сразу. Чтобы помучился, — объяснил Миша.

— Таким образом, мы снова возвращаемся к персоне Дины Померанцевой, — сказал Андрей. — Она возненавидела мужа, когда он решил развестись и оставить её без средств к существованию. Да ещё и завёл красивую любовницу… Викторию… — добавил майор через паузу, посмотрев куда-то вверх. — Должен заметить, Дина Померанцева вовсе не показалась мне истеричкой. Скорее, она пыталась ею прикинуться.

— А если она не сама стреляла? Могла же она кого-то нанять? Вы в этом направлении почву зондировали? — спросил следователь, прикладывая к виску дырокол. Так как использовать прибор по его прямому назначению (для убийства оперативников) не удалось, Павлов решил хотя бы им охладиться. В голове теперь звенели гитарные струны, в висках пульсировало и жгло.

— Безусловно! — воскликнул Миша. — Я же всех её подруг и знакомых опросил!

— И?

— Ну… Конкретно, пока ничего не могу сказать, — развёл руками старлей. — Миллион сведений о Дине Померанцевой, и всё — мимо кассы. Не в тему. Сплошная глупая болтовня.

— Из этой глупой болтовни как раз и удаётся порой выудить что-то очень важное. Как кусок мяса из кастрюли с борщом, — назидательно заметил следователь и тут же сморщился: при упоминании еды Геннадия одолел приступ тошноты. — А этот Кулемза, помощник? С ним что?

— Сергей Кулемза, скорее всего, «кандидат на вылет». Если у Дины Померанцевой хотя бы есть твёрдый мотив, то адъютанту от смерти начальника одни убытки.

— Вам виднее, — вздохнул следователь. — Ничего мне не даёте! Ни-че-го! Мне не с чем работать!

— У нас появилась ещё одна загадочная фигура, — порадовал Андрей. — Господин Карчевский. Областной министр здравоохранения.

— Я вас умоляю! Только не надо приплетать сюда ещё и министра!

— Но он явно имеет отношение к этому делу. По крайней мере — косвенное. И хочется нам того или нет, придётся разбираться.

— А что? Очень даже интересно! — вставил Михаил.

Пришлось следователю выслушать историю об итальянских томографах. Словосочетание «магнитно-резонансный» отточенной секирой раскалывало его череп пополам…

— Как дяденьку скрючило, а? Болеет, бедолага, — сказал Миша другу. Они покинули следственный комитет и вышли из здания на улицу, где пахло морозом и бензиновой гарью.

— Пить меньше надо, — отрезал Андрей. — Сам своё здоровье гробит.

— Ты думаешь, в пятьдесят лет у человека ещё бывает здоровье? — удивился Миша. — Да ну, нереально!

* * *

Лицей располагался в одном из спальных микрорайонов города, плотно застроенных серыми «брежневскими» пятиэтажками и современными высотными «свечками» всех цветов радуги — зелёными, розовыми, оранжевыми и синими.

Прежде чем майор Вершинин, серьёзный и сосредоточенный, вторгся в учительскую, ему пришлось преодолеть бушующий океан — только что прозвенел звонок, и коридоры школы были заполнены снующей малышнёй и подростками. Дети в форменных жилетах с золотой эмблемой перекрикивались, вопили, смеялись, бегали, запрыгивали друг на друга, обнимались, дрались портфелями — то есть вели себя совершенно адекватно.

Майор увернулся от второклассника, торпедой пролетевшего мимо, придержал дверь перед седовласой дамой, проигнорировал пару десятков заинтересованных взглядов, посланных в его сторону вполне уже взрослыми, грудастыми старшеклассницами…

Классная руководительница, узнав, по какому поводу к ней явился сотрудник уголовного розыска, изменилась в лице, сникла. Опустились плечи, потухли глаза.