Ислам и политика

Однако голословное отрицание подобной связи звучит довольно неубедительно, во всяком случае для объектов экстремистско-террористической активности, – тем более что есть множество голосов (в том числе среди субъектов этой активности), которые утверждают наличие такой связи (причем сами эти субъекты, естественно, не характеризуют свою активность как террор, а ведут речь о «легитимном джихаде» и тому подобное). Предпринимаются попытки концептуального решения данной проблемы. Вице-председатель Совета национальной разведки (National Intelligence Council) ЦРУ США Грэм Фуллер на первых страницах своей недавно изданной книги «Будущее политического ислама» обращает внимание на эту проблему и разделяет две вещи – ислам и мусульмане. «Ислам – это религия. Употребление этого слова применимо, строго говоря, только к самой религии. Мы не можем, не впадая в ошибку, сказать, что „ислам продвигается [on the march]“ или что „ислам антизападен“; это скорее практика и деятельность мусульман, которая может быть так описана»². Некоторые российские исследователи предлагают пользоваться двумя категориями – «исламский» и «мусульманский» – и первой обозначать все явления, имеющие отношение к исламу, а второй – к мусульманам. И в принципе можно было бы принять это разделение, подразумевая, например, под «исламским» все то, что имеет отношение к исламу как системе норм (социальных, экономических, мировоззренческих, вероучительных и так далее), а под «мусульманским» – относящееся к следованию (или нарушению) этих норм мусульманами (тогда, например, антизападничество мусульман, упомянутое Грэмом Фуллером, может оказаться не имеющим никакого отношения к исламу, что, конечно, не могло бы не радовать). Но в действительности проблема не решается – в основном из-за того, что под «мусульманами» понимаются либо все население так называемого «исламского мира» (при рассмотрении ситуации на глобальном уровне) и тогда ведется речь о «столкновении цивилизаций» (или их «диалоге»), либо население страны (или стран), считающейся «исламской», либо какие-то этнические группы, которые исторически связаны с исламом, – так называемые «этнические мусульмане» или просто «мусульмане»³. В последнем случае («этнические мусульмане») оказывается, что существуют даже «светские (секулярные) мусульмане» – люди, которые игнорируют исламские нормы, вообще не соотнося с ними свое поведение⁴.

Кто-то может сказать, что проблема чисто формальная. Но, по-видимому, это не так. Если полагать, что «исламский экстремизм» имеет отношение не к исламу, а к мусульманам⁵ (тогда можно было бы его называть «мусульманским экстремизмом»), то в этом случае для предотвращения экстремизма необходимо воздействовать на те факторы, которые заставляют мусульман независимо от их религиозной принадлежности осуществлять деятельность, подпадающую под категорию «экстремизма»⁶. (Правда, при ближайшем рассмотрении данной концепции оказывается, что своего рода вульгарный экономизм в трактовке этих процессов абсолютно несостоятелен. Экстремизм и терроризм требуют мощной финансовой базы. Так, подготовка и осуществление двух самоубийственных терактов ваххабитскими боевиками в Эр-Рияде 12 мая и 8 ноября 2003 года обошлись, по оценкам саудовских экспертов, в 15 миллионов долларов. В ходе «зачисток» и обысков по всей стране в период после совершения терактов было изъято оружия, боеприпасов, взрывчатки, средств связи на 500 миллионов долларов (!)⁷. По сведениям американского журнала «U.S. News and World Report», который ссылается на Группу контроля за незаконными сделками (Illicit Transactions Group), входящую в ЦРУ, Саудовская Аравия через каналы своих благотворительных фондов израсходовала за прошедшую четверть века 70 миллиардов долларов на создание примерно в двадцати странах мира тренировочных лагерей, закупки оружия, рекрутирование наемников, а также строительство подконтрольных ваххабитам мечетей, медресе, исламских центров⁸.)