Исландские королевские саги о Восточной Европе

С одной стороны, пророчества можно рассматривать как общее место в сагах. Любопытно наблюдение К. Фелпстеда, что сны, видения и пророчества, которые в контексте Скандинавии могли показаться средневековому исландцу чем-то неправдоподобным, совершенно иначе воспринимались исландской аудиторией, если действие происходило за пределами Скандинавии (Phelpstead 2006. Р. 765–767). Так, в «Отдельной саге об О лаве Святом» Снорри Стурлусона по «Книге с Плоского острова» мы читаем о пророчице в Аустрвеге (на «Восточном пути»). Е. А. Рыдзевская отмечает, что «подобный же мотив пророчества мы встречаем в одной более поздней саге, совершенно иного, эпического характера, именно в «Ásmundar saga kappabana», составленной, как полагают, в конце XIII в. […]: здесь говорится о снах, предвещающих одной из героинь саги, отличающейся большой мудростью, прибытие в ту страну (Саксланд. – Т. Д.) славного мужа, который принесет ей много счастья, и т. д.» (Рыдзевская 1935. С. 11, примеч. 2).

С другой стороны, исследователи склонны находить в саге Одда заимствования из Библии и легендарной литературы. В работах Г. Индребё (Indrebo 1917. S. 160 ff.) и Э. Гордон (Gordon 1938) выбраны параллельные места в Библии и у Одда. В частности, источником пророческих слов матери конунга Вальдамара Гордон (Gordon 1938. S. 39) считает следующий текст: «Тут была также Анна пророчица, дочь Фануилова, от колена Асирова, достигшая глубокой старости… Вдова лет восьмидесяти четырех, которая не отходила от храма, постом и молитвою служа Богу день и ночь. И она в то время подошедши славила Господа и говорила о Нем всем, ожидавшим избавления в Иерусалиме… Младенец же возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости; и благодать Божия была на Нем» (Лк 2, 36–40). Л. Лённрот (Lönnroth 1963. S. 68) и В. Бэтке (Baetke 1973b. S. 308–309) тоже полагают, что пророчества, предшествующие рождению Олава, напоминают пророчества перед рождением Христа.

{i} В то время (ÓTOdd А); А в это время (ÓTOdd S); В то время, когда сыновья Гуннхильд пришли к власти в Норвегии (ÓTM). Согласно исландским анналам, Харальд и его братья (сыновья Гуннхильд) взяли власть в Норвегии в 960/961 г.

{ii} правил…в Гардарики конунг Вальдамар (ÓTOdd А, ÓTOdd S, ÓTM). Вальдамар – великий князь киевский Владимир Святославич (978-1015). О топониме Гардарики см. Этногеографический справочник.

{iii} Жена его звалась Аллогия (ÓTM). Имя жены конунга Вальдамара встречается в четырех источниках: Аллогия (Allogia) – ÓTOdd А, мотивы 3,5; ÓTHkr, мотив 4; ÓTM, мотивы 1, 4, 5, 11; Аурлогия (Avrlogia) – ÓTOdd S, мотив 3.

С. Кросс (Cross 1931а) подчеркивает, что отличительная черта этой княгини, согласно сагам, – мудрость. Он полагает, что ее можно отождествить с Ольгой-псковитянкой, женой князя Игоря и матерью Святослава. (Об Ольге-Аллогии см. также: П. А. Мунк в издании саги Одда 1853 г. С. 76; Гедеонов 1876. С. 209–211). Вслед за К. Равном (AR. Т. I. Р. 278) Кросс настаивает на широкой известности княгини Ольги. Он приводит настоящий фрагмент «Большой саги» (мотив 1) и подчеркивает, что княгиня Ольга действительно была жива (по ПВЛ, она умерла не раньше 969 г.), когда сыновья Гуннхильд пришли к власти (960 г.). Кроме того, имя Ольги связывалось на Руси с принятием христианства. Так, в ПВЛ бояре Владимира, обсуждая выбор веры, говорят: «Аще бы лихъ законъ гречьский, то не бы баба твоя прияла, Ольга, яже бѣ мудрѣйши всѣх человѣкь» (ПВЛ. С. 49). Слабый отголосок этого содержится, по мнению Кросса, в «Большой саге» (мотив 11), где конунг Вальдамар хочет при решении вопроса о принятии христианства сначала услышать мнение княгини, поскольку она «гораздо умнее» его. Воспоминания о княгине Ольге прослеживаются, по Кроссу, и в образе безымянной матери конунга Вальдамара. В то же время, полагает исследователь, если исходить из хронологии, имя Аллогия могло быть перенесено на княгиню Рогнеду, дочь полоцкого князя Рогволода. Кросс находит этому и еще одно подтверждение. Он считает, что ничто в сагах об Олаве не заставляет нас считать, что убийство Клеркона (мотив 4) было совершено Олавом сразу по прибытии в Новгород (т. е., по его хронологии, в 977 г.). Это могло произойти и после 980 г., в Киеве. А в таком случае княгиня, названная в саге Алл огней, была никем кроме как Рогнедой, дочерью Рогволода Полоцкого. Эта юная своенравная княгиня, не желавшая становиться женой Владимира из-за его низкого происхождения, могла добросклонно отнестись к Олаву именно по причине его принадлежности к королевскому роду. Кросс понимает, что это не больше чем гипотеза, но она, по его мнению, многое объясняет (Cross 1931а. Р. 144).